Русский государственный деятель, экономист, граф Е.Ф. Канкрин родился 16 (27) ноября 1774 года в городе Ганау в германском ландграфстве Гессен-Кассель. Двое из предков Е.Ф. Канкрина были пасторами с фамилией Krebs, позднее переделанной на латинский манер в Cancrinus от cancer - рак. Дед Е.Ф. Канкрина был горный чиновник, а отец Франц-Людвиг Канкрин (1738-1816) известный минеролог, в 1783 году поступивший на русскую службу, на пост управляющего соляными варницами в Старой Руссе. Отправляясь в Россию, родители оставили своего сына Георга (Егора) в родном городке Ганау, где он получил классическое гимназическое образование. Высшее юридическое образование получил он в Гиссенском и Марбургском университетах; в этом последнем он получил в 1794 году и степень доктора прав. Помимо юридических знаний, Канкрин приобрел обширные сведения в разных областях техники; особенно любил он горное, лесное, монетное и строительное дело.
Е.Ф. Канкрин мечтал служить на родине; но поступить там на службу ему не удалось и в 1797 году отец вызвал его в Россию. Впечатление, произведенное на молодого человека Петербургом, было столь неблагоприятно, что он чуть не вернулся обратно. Ему было тяжело в незнакомой среде; на первых порах пришлось перенести немало разочарований, лишений и опасную болезнь. Е.Ф. Канкрин, имевший уже, по ходатайству отца, чин в герцогстве Ангальтском, был переименован в надворные советники, что для его лет было весьма крупным шагом, но в то же время и повредило ему, так как при незнании русского языка и русских административных порядков ему нельзя было дать должности, соответствовавшей этому чину, а чин мешал ему занять какую-нибудь незначительную должность. Шесть лет провел Е.Ф. Канкрин без определенного положения, не получая достаточной поддержки от отца и даже терпя нужду, работая учителем гимназии, комиссионером, бухгалтером. Это время наложило свою печать на его характер: он остался человеком самой простой, суровой жизни и чрезвычайно бережливым; это отразилось впоследствии и на характере его министерской деятельности. Только в январе 1800 года, благодаря покровительству вице-канцлера графа И.А. Остермана, которому Канкрин подал записку о развитии овцеводства в России, он получил место помощника при отце в Старой Руссе, с чином коллежского советника.
В 1803 году Е.Ф. Канкрин был назначен советником соляного отделения в Экспедиции Государственного хозяйства Министерства Внутренних Дел. Исполняя разные официальные поручения по соляному и лесному делу, он ознакомился со многими местностями России, с русским народом и полюбил его; вместе с тем он начал учить и русский язык, так что впоследствии свободно говорил и даже писал по-русски, хотя и с некоторыми неправильностями.
В конце 1809 года Е.Ф. Канкрин получил чин статского советника и был назначен инспектором немецких колоний Санкт-Петербургской губернии. Полтора года этой службы, когда летом он жил близ Стрельны, а зимой в Петербурге, он называл потом самым счастливым временем своей жизни. Служба эта оставляла ему много времени для литературных занятий, которые он любил. Именно к этому времени относится интересное по отзывам специалистов (анонимное, как и все его сочинения) сочинение "О военном искусстве с точки зрения военной философии" ("Fragmente über die Kriegskunst nach Gesichtspunkten der militãrischer Philosophie", 1809), в котором он выдвинул идею о необходимости использования в ходе военных кампаний географических преимуществ России (обширность территории, суровость климата). Этот труд обратил на себя внимание военного министра М.Б. Барклая-де-Толли и австрийского генерала Карла Пфуля, считавшегося тогда одним из военных авторитетов. Познакомившись с Пфулем, Канкрин вскоре сделался известным и Александру I.
В начале 1811 года в карьере Е.Ф. Канкрина произошел блестящий поворот. По рекомендации К.Пфуля, Канкрин получил пост помощника генерал-провиантмейстера и чин действительного статского советника. В начале Отечественной войны он стал генерал-интендантом 1-й Западной армии, а в 1813 году - и всех русских войск. Это было хлебное место, особенно в России, где на вопрос государя "Что происходит в моем государстве?" историк Н.М. Карамзин односложно отвечал: "Воруют!" Но Канкрин на этом поприще показал свои хозяйственные способности, а кроме того и основательную бережливость.
Нужно было иметь много знаний, энергии и находчивости, чтобы снабжать продовольствием огромную армию при тогдашних средствах подвоза. Во многом благодаря распорядительности Е.Ф. Канкрина русские войска во время боевых действий на своей и чужой территории не испытывали проблем с поставками продовольствия. Канкрин 1 декабря 1812 года был произведен в генерал-майоры. На нём лежали также обязанности по военным расчетам между Россией и другими государствами. Из 425 млн. рублей, ассигнованных на ведение войны, в 1812-1814 годах было израсходовано менее 400 миллионов. Это было редчайшее событие для страны, обычно заканчивавшей военные кампании с большим финансовым дефицитом. Ещё успешнее организовал Канкрин продовольственное обеспечение русских войск во время заграничного похода 1813-1814 годов. Союзники требовали от России за полученные русской армией продукты огромную сумму в 360 млн. рублей. Благодаря искусным переговорам Канкрину удалось доказать неосновательность многих претензий и сократить эту цифру в 6 раз - до 60 миллионов. Это была его война - экономия и финансы. С чисто немецким педантизмом четыре года собирал он квитанции за фураж для скота, за лес для повозок, за продовольствие и боеприпасы. Он был профессиональным бухгалтером-экономистом и свято исполнял свои функциональные обязанности. Но в первую очередь он был думающим человеком. И там, где московский главнокомандующий граф Растопчин приказывал разрушать деревни, сжигать сено и забивать скот, чтобы не доставались врагу, немец Канкрин, наделенный М.И. Кутузовым соответствующими полномочиями, не давал этого делать.
Кроме экономии средств, Канкрин строго следил за тем, чтобы все имущество и продовольствие полностью и вовремя доходило до войск, боролся с взяточничеством и хищениями. Эта деятельность, нетипичная для интендантского ведомства того времени, сыграла значительную роль в обеспечении армии всем необходимым и в конечном счете способствовала победе над врагом. За эту деятельность Е.Ф. Канкрин был награждён в 1813 году орденом Св. Анны I степени. Правда, шаги Канкрина по снабжению армии получили весьма противоречивые оценки современников. Высказывались упреки, что он "плачевным образом заботился о провианте для войска" и не обеспечил подводы для отправки раненых. Однако имеются свидетельства, что М.И. Кутузов отдавал должное его распорядительности, благоразумными считал распоряжения Канкрина и А.П. Ермолов в своих "Записках". Строгое и честное отношение к делу создало Канкрину массу врагов; нашлись даже люди, обвинявшие его в злоупотреблениях; но представленный им императору Александру I отчет обо всех его операциях заставил умолкнуть клеветников.
После войны Е.Ф. Канкрин получил звание генерал-лейтенанта (30 августа 1815 года) и задержался в Белоруссии. Он довольно долго был при военном штабе в Орше, Могилеве и Шклове. Пораженный безотрадным положением местного крестьянства, он в начале 1816 года составил записку об освобождении крестьян, которую передал Александру I в 1818 году. По другим сведениям записка была напечатана по поручению самого Государя. Это был целый план постепенного освобождения крестьян. В своем дневнике Е.Ф. Канкрин записал: "Я старался сделать из русского крестьянина, по крайней мере, наследственного арендатора, но было слишком рано; отдельный человек не может совершить такое дело". После войны взгляды Александра I во многом изменились; а в вопросе об освобождении крестьян он наталкивался на несочувствие не только помещиков вообще, но и весьма выдающихся и отчасти близких ему лиц, таких как Растопчин, Карамзин и других. Поэтому эта записка несколько повредила Канкрину; на некоторое время он был забыт.
В 1816 году Е.Ф. Канкрин женился. В Могилеве на балу у Барклая-де-Толли немец Егор (Георг) Канкрин познакомился с русской дворянкой Екатериной Муравьевой, сестрой будущего декабриста А.З. Муравьева. Венчались по православному обычаю: Канкрин уже ощущал себя русским. Он продолжал трудиться, но работать становилось все сложнее. Служебные столкновения Канкрина с разными лицами, постоянная защита казенного интереса, преследование взяточничества и злоупотреблений не находили поддержки в высших сферах, Канкрина стали считать человеком беспокойным. Утомленный бесплодной борьбой он просил об увольнении от должности генерал-интенданта, которое и получил в апреле 1820 года, с назначением в 1821 году в члены Военного Совета. В это время, как раз в критическую минуту его жизни, австрийское правительство предложило ему перейти на службу в Австрию на чрезвычайно соблазнительных условиях; но, свыкшись уже с Россией и полюбив ее, Е.Ф. Канкрин решительно отказался.
По окончании войны Канкрин вернулся к научным занятиям и написал две монографии - "О военной экономике во время войны и мира" ("Ueber die Militar-Oekonomie im Frieden und Kriege und ihr Wechsel verbaltniss zu den Operationen", 1821) и "Мировое богатство, национальное богатство и государственная экономика"("Weltreichtum, Nationalreichtum und Staatswirtschaft", СПб, 1820-1823). В первом труде он, в частности, подверг критике действия министра финансов Гурьева по изъятию из обращения части ассигнаций. В "Militair-Oekonomie" Канкрин упоминает о какой-то своей работе по этому же вопросу, говоря, что он бросил два тома рукописей и чертежей, убедившись в неприменимости изложенных там соображений. "Коренное условие доброго финансового управления - пишет Канкрин, - содействовать благосостоянию народа разными облегчениями и пр. Богатый народ может давать и большие доходы, вымогать оный у бедного значит срубать дерево для получения плодов. Удобнее, избегая новых налогов, улучшать существующие ибо новые могут быть хуже старых, но должно иметь в виду некоторое постепенное умножение доходов, ибо расходы обыкновенно из года в год усиливаются. Финансовое управление обыкновенно имеет в высших классах противников и недоброжелателей, а народу вообще оно неприятно, потому надо стараться примирить финансы с публикой".
Будучи членом Военного Совета и участвуя в разных комиссиях, Канкрин не имел, однако, никакой активной роли. О Канкрине вспомнил А.А. Аракчеев. Государю, верным слугой которого был Аракчеев, понадобился человек, на которого можно было опереться, а Аракчеев понимал, что опираться можно лишь на то, что оказывает сопротивление. И в 1821 году Александр I взял Канкрина с собой на конгресс в Лайбахе (Любляне), для обсуждения предполагавшихся военных операций по случаю волнений в Неаполе и Пьемонте. По возвращении с конгресса, Канкрин получил звание члена Государственного Совета по Департаменту государственной экономии, а 22 апреля 1823 года он сменил графа Гурьева на посту министра финансов.
До Канкрина российскими финансами 13 лет управлял граф Дмитрий Александрович Гурьев (1751-1825), великосветский щеголь, хлебосол и гурман. Именно он изобрел сладкую рисовую кашу с изюмом и орехами - "гурьевскую кашу". В финансах также была "каша". Государственный долг рос, рубль падал. Мало того: российского рубля как такового просто не было! К тому же Наполеон наводнил Россию фальшивыми ассигнациями, которые он печатал перед началом войны 1812 года для подрыва русской экономики. Был биржевой курс, ходила монета разных лет выпуска, бумажная и металлическая, был местный курс. Хлеб был дешев, крестьяне разорялись. Промышленное производство падало. Обороты внешней торговли сократились в 1,5 раза. И в довершение всего были неразумные траты. Например, Гурьев отказывал в выделении 1,8 миллиона рублей для ликвидации голода в белорусских губерниях, но санкционировал выкуп казной имения у своего разорившегося приятеля за 700 тысяч рублей.
Когда Александр I назначил Канкрина министром финансов, это вызвало в высших правительственных и общественных кругах недоумение и недовольство. В высшем свете он не был известен, к тому же многие утверждали, что этот немец, нелюдим и ворчун, с резкими выходками и безбожно коверкающий русский язык, не знает и не понимает России и непременно ее разорит. Еще не был забыт конфликт интенданта армии Канкрина с великим князем Константином Павловичем из-за расточительства армейских средств на пиры во время так называемой "ревизии". Константин Павлович разъезжал по армии с огромной свитой, закатывал пиры и реквизировал всё и вся. Канкрин воспротивился, великий князь разъярился, обозвал генерал-интенданта скрягой. "Да, - отвечал Канкрин, - я, батюшка, скряга на всё, что не нужно". Конфликт разрастался, дело шло к отставке. Спас дело Кутузов, сказавший Константину Павловичу: "Если вы будете устранять людей, которых нельзя приобрести за миллионы, то я сам не смогу оставаться в должности".
Вышло, однако, что опасения скептиков насчет нового министра были напрасны. Быстро выяснилось, что Канкрин оказался не только искусным счетчиком, которого трудно было ввести в заблуждение; он оказался понимающим дело финансистом и необыкновенным работником. Он работал по 15 часов в день, не считая приема посетителей. На интриги, которые велись против него постоянно, он отвечал презрением, противопоставляя им блестящие результаты своего управления, беспощадно обличая злоупотребления и поражая недоброжелателей своими, иногда весьма едкими, остротами. Его резкие выходки и насмешки нажили ему, несомненно, еще больше врагов, чем нетерпимость к злоупотреблениям. Тем не менее, никому не удалось поколебать доверие к нему Николая I, и Е.Ф. Канкрин продолжал, до полного истощения сил, сидеть, как он выражался, "на огненном стуле" русского министра финансов. Император уважал и ценил своего министра и благоволил к Канкрину до последних его дней.
Чтобы понять, с чем пришлось столкнуться новоиспеченному министру финансов, надо взглянуть на финансовую ситуацию того времени в России. После 1786 года фискальная функция бумажных денег в России приобрела основное значение. Их эмиссия стала основным источником покрытия растущего разрыва между расходами и доходами государства. Рынок был переполнен ассигнациями. В 1801 году ассигнационный рубль стоил уже только 60-65 копеек медью, а в 1802 году обмен ассигнаций даже на медные деньги был окончательно приостановлен. Государственные расходы выросли за 11 лет больше чем в 4 раза, а доходы - только в три. Дефицит пришлось покрывать в основном за счет внутренних займов у различных кредитных учреждений. В 1814-1815 годах, когда ассигнаций было выпущено уже на 830 миллионов рублей, их курс упал до самого низкого уровня - 20 копеек серебром. Возникла реальная угроза полного расстройства денежной системы страны. Правительство лихорадочно искало выход из создавшегося положения. Чтобы повысить спрос на бумажные деньги, по указу 9 апреля 1812 года ассигнации были официально объявлены основным платежным средством. За два года до этого такая роль отводилась серебряному рублю. Все расчеты между казной и частными лицами должны были производиться на основе ассигнаций. При этом устанавливался их принудительный курс: один бумажный рубль приравнивался к 50 коп. серебром. Такие меры не остановили продолжающегося обесценения ассигнаций. Только после окончания войны их рыночный курс поднялся до 25,3 копеек, а еще через год - до 26,4 копеек.
Три задачи пришлось решать Егору Канкрину на посту министра финансов. Во-первых, вопрос унификации и стабилизации национальной денежной единицы - рубля. Во-вторых, развитие национальной промышленности. И, в-третьих, поиск людей, способных помочь России выйти из кризиса. Первым делом Канкрин восстановил откупа. Система откупов, опиравшаяся на государственную монополию торговли спиртным и имевшая главным принципом свободную продажу вина, стимулировала рост продажи спиртного, но при этом помещики не занимались бесконтрольным винокурением, все полагающиеся акцизы поступали в казну регулярно, вино было качественным. Сам Канкрин говорил: "Я, батюшки мои, понимаю, что пьянство есть зло, но скажите, чем заменить винный доход?" Хотя эта система дала значительное приращение дохода, Канкрин не считал отрадным явлением, что питейный доход составлял главную статью бюджета; но, оберегая по необходимости этот доход, он сократил некоторые другие налоги, в том числе налог на соль, сбор с водяных сообщений и др.
Наряду с чисто экономическими мерами Канкрин использовал и неординарные решения, такие как ввод платины как валютного металла. В 1827 году он пришёл к мысли: для пополнения русской казны, пострадавшей от войны с Наполеоном, начать чеканку монеты из платины, которая по редкости и дороговизне ничуть не хуже серебра и золота! В 1828 году в Петербурге были отчеканены первые в мире платиновые монеты. Население поверило в платиновую монету, и добыча драгоценного металла на Урале достигала 2 тонн за сезон. Частичная замена серебра и золота платиной в качестве валютного металла позволила России выйти из финансового кризиса, выкупить и уничтожить обесцененные бумажные ассигнации.
Конкретные данные подтверждают, что линия на сдерживание государственных расходов, особенно в первое десятилетие деятельности Е.Ф. Канкрина, дала заметные результаты. Их общий объем в 1833 году по сравнению с 1823 годом увеличился всего на 3,3%, военные расходы даже снизились. Удалось стабилизировать бюджеты министерства иностранных дел, МВД, императорского двора и др. В то же время возросли затраты на народное образование, строительство дорог, а также на платежи по государственному долгу. Весьма характерна и динамика доходной части. За первое десятилетие уменьшились подушные и другие прямые налоги. В то же время вдвое повысились таможенные сборы, что не только увеличило поступление денег в казну, но и защищало молодую национальную промышленность.
Главным плодом своих свершений на посту министра финансов Е.Ф. Канкрин считал успешно проведенную денежную реформу, позволившую восстановить серебряное обращение в России. К достижению этой цели он приближался поэтапно, хотя определенные сбои в ритм такого движения внесла война с Турцией (1828-1829), восстание в Польше (1831), неурожаи хлеба. На начальном этапе (в 1827) было официально разрешено при взносах в казну некоторых налоговых платежей принимать от населения серебро по биржевому курсу 1:3,7 или 27 копеек серебром за рубль ассигнациями. Формально это означало девальвацию бумажных денег, но фактически население уже несколько десятилетий использовало примерно такой курс в хозяйственной практике. Эксперимент прошел удачно, и в 1830 году в 27 губерниях разрешили принимать металлические деньги при платежах за все подати и сборы по уточненному курсу 27,4 коп. Благодаря этому мероприятию резко увеличился приток в казну звонкой монеты. Люди привыкали к забытой уже форме металлических денег, которые начали обращаться на рынке наравне с ассигнациями. Последние постепенно стали превращаться как бы в разменные деньги. Тем не менее, спрос на них возрос, поскольку и продавцы, и покупатели убедились в устойчивом характере повышения их курсовой стоимости.
1 июля 1839 года произошло главное событие в жизни Канкрина - был опубликован манифест "Об устройстве денежной системы", о переходе на металлическое денежное обращение. 1839-й год принято считать годом начала денежной реформы Е.Ф. Канкрина: серебряный рубль объявили базовой монетной единицей и установили его твердый курс по отношению к ассигнациям. С 1 января 1840 года при государственном Коммерческом банке открылись депозитные кассы для привлечения вкладов населения в звонкой монете. В обмен вкладчик получал специальные депозитные билеты достоинством 1, 3, 5, 10, 25, 50 и 100 руб. серебром. Такие билеты имели хождение наравне с серебряной монетой по всей стране. Население быстро привыкло к тому, что в качестве платежного средства везде можно использовать и звонкую монету, и бумажные деньги, курс ассигнаций в течение длительного времени остается практически стабильным; при совершении крупных платежей использование денежных купюр предпочтительнее по сравнению с металлическими монетами. И, поскольку население убедилось, что Канкрин ни разу не обманул никого из доверившихся его финансовой политике, монеты охотно понесли в Депозитную кассу, так что через год с небольшим в ней образовался фонд в 38 млн. рублей серебром, а впоследствии он удвоился.
В конце 1841 года депозитные билеты были заменены кредитными. Еще через два года оставшиеся в обращении ассигнации были выкуплены по курсу 3,5 руб. ассигнациями = 1 серебряному рублю или 1 рубль ассигнациями приравнивался к 28,6 копеек серебром. Новая денежная система устойчиво функционировала свыше десяти лет. Государство намеревалось постепенно изъять из обращения подвергшиеся девальвации ассигнации и перейти к использованию единого серебряного рубля. Это означало, что финансовая система страны оздоровлена и стабильна. Когда в обмен на "депозитки" были накоплены первые 100 миллионов, по приказу Канкрина весь разменный фонд был перевезен в Петропавловскую крепость и на глазах у представителей дворянства, купечества и именитых сановников проверен. Все убедились: деньги на месте, можно спать спокойно...
Двадцать один год (с 22 апреля 1823 года по 1 мая 1844 года) Е.Ф. Канкрин занимал пост министра финансов. Никто из русских министров финансов так долго не оставался на этом месте, как Канкрин. Когда он занял свой пост, следы Отечественной войны 1812 года и последующих войн были ещё весьма заметны. Население многих губерний было разорено, долги правительства частным лицам платились неаккуратно; внешний долг был огромным, равно как и бюджетный дефицит. Канкрин "вывел финансы и государственное хозяйство из самого бедственного состояния": укрепил кредит, организовал бюджет, открыл новые источники доходов: провел денежную реформу, сделав основой денежного обращения серебряный рубль и установив обязательный курс ассигнаций.
Практическая деятельность Канкрина была чрезвычайно разносторонней. Он ввел протекционистские тарифы по отношению к национальной промышленности и торговле, что стимулировало объем поступления налогов в казну. Эта мера в сочетании с режимом жесточайшей экономии привела к пополнению казны и ликвидации уже в 1824 году дефицита бюджета. Канкрин повысил зарплату чиновникам своего ведомства на 60% по сравнению с остальным государственным аппаратом. Это позволило привлечь в аппарат честных и грамотных людей. Министр финансов не был министром просвещения, но именно он учредил в Петербурге Лесной и Технологический институты (1831), куда принимали лиц недворянского сословия. Были открыты школы торгового мореходства в Петербурге и Херсоне, множество гимназий и воскресных школ. Кроме того, были отправлены за границу агенты, чтобы узнавать об открытиях и усовершенствованиях, привлечены в Россию искусные мастера, учреждены Мануфактурный Совет (1828) с отделениями и корреспондентами, промышленные школы, бесплатные школы рисования с женскими отделениями; началась посылка молодых людей за границу и приняты многие другие меры. Им были основаны "Земледельческая газета", "Коммерческая газета", "Горный журнал", "Журнал мануфактур и торговли" и другие, первые специальные издания в России, издано более 30 сочинений по разным отраслям техники и карта распределения мануфактурной промышленности в России. Причем многие издания имели в Канкрине не только покровителя, но и сотрудника. Вообще же Канкрин был убежден, что "поощрять промышленность следует лишь гомеопатическими дозами, не слишком ускоряя ход дел" и высказывал надежду, что "со временем и Россия будет иметь свободную торговлю".
Боясь нарушить сложившийся уклад жизни, Канкрин скептически относился к развитию железнодорожной сети. Учреждение в России частных банков Канкрин не допускал, опасаясь развития в стране искусственных капиталов, могущих принести вред частным лицам. На том же основании он был противником устройства сберегательных учреждений. Даже от казенных банков он не ожидал пользы. За 21 год министерства Канкрина в России не появилось ни одного нового банка! Он хорошо понимал, что финансовая стабильность есть лишь следствие деятельности честных и компетентных людей...
Е.Ф. Канкрин содействовал учреждению торговых и промышленных компаний; при нем изданы: устав Петербургской биржи (1832), наставления к лучшему сооружению судов; учреждены биржевые комитеты в Москве и Риге; заключены торговые договоры с Пруссией, Швецией, Англией и Северо-Американскими Штатами. Он ввел уставы о векселях, торговой несостоятельности и о системе российских мер и весов. По распоряжению министра были выписаны из-за границы образцы европейских мер длины и емкости. Русские меры и вес определены очень точно, издано ученое сочинение об этом предмете и изготовлены, с помощью дорогих машин, образцы мер и веса для рассылки в губернии; а для хранения образцов и поверочных машин выстроено в Петропавловской крепости особое здание.
Много он сделал и для лесного дела в России. До Канкрина лесная часть была организована плохо, а научная ее сторона была в полном упадке. Лесной Институт существовал, но не имел даже преподавателя лесного хозяйства. Канкрин преобразовал его, учредил при нем землемерное училище, устроил учебное лесничество, лесные классы при Митавской гимназии; послал значительное число молодых людей за границу для изучения лесного дела; выработал проект лесного законодательства, предпринял меры для сохранения и разведения лесов в южных губерниях; улучшил охрану лесов и т.д. Для лесов, предназначенных снабжать древесными материалами горные заводы, составлена самим Канкриным (на немецком языке) известная "Инструкция об управлении лесной частью на горных заводах хребта Уральского, по правилам лесной науки и доброго хозяйства", русский перевод которой напечатан в 1830 году. Эта инструкция должна была заменить собой на время Лесной Устав и служить "руководством к исполнению существующих узаконений". В 1832 году по инициативе графа Канкрина было основано Общество для поощрения лесного хозяйства, с 1833 года оно издавало "Лесной журнал".
Важные улучшения Канкрин произвел также в нашем горном деле: преобразовал управление им, учредил Корпус горных инженеров, улучшил ученую и учебную часть. При Горном Институте был заведен богатейший музей; улучшены существовавшие горные училища и созданы новые. Казенные горные промыслы были значительно улучшены; сделаны крупные улучшения в самом производстве и в горном законодательстве; изданы законы о золотопромышленности, которая получила в управление Канкрина небывалое до того времени развитие; значительно улучшена была соляная часть; начато добывание антрацита в земле Войска Донского. Очень много сделано для исследования России в геологическом отношении: в разные места посылались экспедиции; привлечены иностранные исследователи; приглашены были в Россию знаменитые ученые путешественники, естествоиспытатели, такие как Гумбольдт, Мурчиссон, Розе, Эренберг и другие. Особенно усердно содействовал Канкрин путешествию длиной в 14500 верст по России в 1829 году Александра фон Гумбольдта и дал ему возможность написать его знаменитое исследование о Центральной Азии, где изложены и результаты его путешествия.
Стоит упомянуть еще, что многие города России, а Петербург в особенности, обязаны Канкрину возведением многих зданий, служивших не только к удовлетворению существовавшей надобности, но и к украшению городов. В Петербурге в его управление воздвигнуты: здание таможни, биржевые пакгаузы с помещением для выставок, постройки для музеев Академии Наук, здание Технологического Института, Лесной Институт, Морской корпус, Александровский чугунно-литейный завод, помещение для Министерства Финансов, в составе здания Министерства Иностранных Дел и Главного штаба; Московские чугунные триумфальные ворота; мосты: Певческий, Банковский, Никольский. Перестроены: здание Заемного банка, здание Главного Казначейства, Монетный двор, старый Гостиный двор на Васильевском острове; Собор всех учебных заведений. Устроены вновь: Биржевой сквер, набережная у Тучкова моста, гранитная набережная у бывшего Исаакиевского моста, Александровский парк; очищен и углублен фарватер Невы. В Москве построено здание биржи; в Кронштадте - таможня с казармами и лесная биржа; в Риге - большое здание для арсенального склада; в Одессе и Таганроге - таможенные помещения; в Кяхте - каменный Гостиный двор и таможня; в Архангельске укреплены берега и т.д. Одним словом, можно сказать, не было отрасли народного хозяйства, на которую не обратил бы внимания Канкрин.
Назначения на должности Канкрин производил, беседуя с глазу на глаз, выискивая людей неподкупных, ибо полагал, что главная беда России - необузданные взяточничество и воровство. Министр был прозорлив и разбирался в характерах. Однажды, правда, и он ошибся. Любитель поэзии, знакомец Жуковского и Крылова, он как-то посодействовал назначению архангельским вице-губернатором известного журналиста и баснописца Александра Измайлова. Тот, однако, скоро проворовался. С тех пор Канкрин, назначая человека на серьёзную должность, вежливо осведомлялся: "А вы, батенька, стихов ненароком не пишете?" Министр Канкрин был известен своим благосклонным отношением к литераторам, в его ведомстве служил чиновником особых поручений П.А. Вяземский, в общей канцелярии Н.В. Кукольник и М.Д. Делярю, в канцелярии по секретной части - В.Г. Бенедиктов. Поэт В.Г. Бенедиктов, прослуживший в министерстве финансов 26 лет, посвятил Е.Ф. Канкрину стихотворение "Он":
Я помню: был старик - высокий, худощавый,
Лик бледный; свод чела разумно-величавый,
Весь лысый; на висках седых волос клочки;
Глаза под зонтиком и темные очки.
Правительственный сан! Огромные заботы.
Согбен под колесом полезной всем работы...
Деловую переписку вел с Канкриным Пушкин. Свое расположение к писателям Канкрин обнаружил еще раз, распорядившись долгом А.С. Пушкина после его смерти и назначив содержание его семье. По ходатайству Канкрина весь долг, числившийся на Пушкине в день его смерти (43 333 р. 33 к.), был прощен, сверх того было пожаловано 92 500 руб. на уплату его частных долгов и 50 000 руб. на издание сочинений. Вдове назначили пенсию 5000 руб., а на воспитание детей по 1500 руб. в год на каждого, до вступления сыновей в Пажеский корпус, а дочерям - до замужества. В письме министру от 30 марта 1837 года вдова поэта, выражая благодарность императору за "монаршую милость", добавляет: "Вменяю себе также в приятную обязанность засвидетельствовать вашему сиятельству искреннюю признательность за столь постоянное участие, которое вы изволите оказывать к покойному моему мужу... Наталия Пушкина". Сам Канкрин был большим любителем поэзии, музыки, архитектуры, археологии. Уже стариком писал он разные рассказы, но напечатал он эти, как он их называл "глупости", только в 1845 году, после того, как получил одобрительный отзыв от известной писательницы фон-Пальцоф. Публика, впрочем, отнеслась к ним очень равнодушно, что очень огорчило автора.
Полезная деятельность Канкрина во все время его службы награждалась по-царски. В 1828 году Канкрин получил чин генерала от инфантерии и был избран почетным членом Петербургской Академии Наук. В 1829 году ему было пожаловано графское достоинство, а в 1838 году вместе с В.А. Жуковским и М.М. Сперанским он был приглашен в качестве преподавателя будущего императора Александра II и читал наследнику лекции по финансовой науке. В январе 1832 года министр Канкрин был награжден орденом Андрея Первозванного за "восьмилетнее управление министерством Финансов, отличную благоразумную попечительность и непоколебимое рвение к благоустройству сей важной части Государственного управления, за многие полезные предначертания, точное исполнение оных и бдительный надзор, при коих доходы Государства, при всех обстоятельствах, не только удержаны от упадка, но и важные, чрезвычайные расходы по войнам с Персией и Турцией и по неожиданным событиям в Царстве Польском и в западных губерниях, успешно удовлетворены, мануфактуре и промышленности отечественным дано быстрое, полезное направление". 22 апреля 1834 года Канкрин "за неутомимые труды и благоразумную распорядительность в продолжении 11-летнего управления министерства Финансов" получил алмазы к ордену. Сверх чинов и орденов, он неоднократно получал и крупные денежные награды; сверх того в 1835 году ему было пожаловано в потомственное владение 30 тысяч десятин земли в Бессарабии.
Император Николай I Канкрина не любил, но ценил и уважал, многое прощал ему. У Николая была слабость к форме, к внешнему виду, а министр Канкрин был генералом, хоть и почти штатским. Канкрин форму одежды постоянно нарушал - у него были мозоли, и он носил мягкие сапожки. Он постоянно простужался, поэтому поверх форменной шинели завязывал шарф. И у него болели глаза, он носил длинный зеленый козырек. При его виде Николай испытывал глубокое отвращение, но Канкрин говорил: "Ваше величество, буду ходить без шарфа, простужусь, кто будет бюджет сводить?" И Николай шел навстречу. Император, безоговорочно вверивший ему самый ответственный участок государственного управления, готов был осыпать его милостями, но Канкрин оказался куда скромнее, нежели многие другие министры. Он, например, отказался от обучения своего сына за казенный счет и писал по этому поводу монарху: "Будучи поставлен щедротами Государя Императора в возможность пещись сам о воспитании детей моих, я желал бы, чтобы назначенная на воспитание моего сына сумма была обращена для другого, более нуждающегося в таковом пособии". Была всего одна царская милость, которой дорожил этот странный сановник. Когда император Николай заметил, что Канкрин стесняется курить в его присутствии, императрица собственноручно поднесла министру трубку, набитую лучшим немецким табаком.
Высшие сановники, жившие за счёт казнокрадства, интриговали против Канкрина, желая тем самым ослабить его влияние на императора Николая I. То и дело на Государственном совете министра финансов укоряли за то, что он проводит свои реформы без малейшей оглядки на европейские авторитеты. "Вы всё толкуете, батюшки, - возразил однажды Канкрин, - что скажет Европа, а никогда не думаете о том, что скажет бедная Россия".
Русские ученые Карелин и Кириллов назвали в честь Е.Ф. Канкрина, большого любителя растений и покровителя российских ботаников род растений Канкриния (Cancrinia) из семейства Астровые, а немецкий минералог и геолог Густав Розе в 1839 году назвал в его честь минерал канкринит. Канкрин долго и бережливо руководил финансами России, имел мужество отказывать императору Николаю I в деньгах, предназначавшихся, по его мнению, на бесплодные расходы. И все же, как разносторонняя деятельность министра, так и сама его личность часто вызывали недоброжелательную оценку общества. "Не получив привычек к светской рассеянности и общественным удовольствиям", Канкрин не обращал внимания на свою внешность, любил уединение, имел скромные привычки. Наряду с этим "грешил" сильным немецким акцентом, видимо, плохо владел искусством светского общения, казался угрюмым, а в старости даже экстравагантным.
Встречаются весьма нелицеприятные характеристики, возможно, не совсем объективные. Геолог П.М. Языков писал, что Канкрин "так дурно одет, сюртук его так наношен, брюки без штрипок так измараны, что не отличишь по одежде от прочих немцев". Барон М.А. Корф, хорошо знавший Канкрина, считал, что недостатками его характера были "безмерное тщеславие, непреклонная самонадеянность, упорное противоборство всему, что не исходило от него самого, а грубость его обращения увеличивала то, что было противного, отталкивающего в его нескрываемом самолюбии. Наконец, злой язык Канкрина восстановил против него многих, отвечавших ему оружием насмешки, которая часто сама собою вызывалась его причудами". Граф был героем язвительных анекдотов князя А.С. Меньшикова и эпиграмм С.А. Соболевского. "Неизвестный сочинитель всем известных эпиграмм", Соболевский сочинил "Канкриниаду":
Кто на Север наш суровый
Изобилие пролил,
И ему венок лавровый
Сам народ определил?
Кто стране, скажите, отчей
Придал исполинский рост?
Кто построил, чудный зодчий,
Самопадающий мост?
То Канкрин...
Поводом для сатирического стихотворения послужил случай, когда построенный при Канкрине на Крюковом канале мост провалился в день освящения. В позднейших примечаниях к своим сатирам на Канкрина Соболевский раскаивался в этих стихах и признавал, что "Канкрин был гениальный экономист..."
В 1839 году Канкрина постигло первое сильное потрясение здоровья (апоплексия) и силы его стали слабеть; противники его уже не видели в нем такого опасного оппонента, как прежде. Он стал проситься в отставку, но Государь на это долго не соглашался. Когда в 1840 году Канкрин попросил у Николая I об отставке, тот ответил "Ты знаешь, что нас двое, которые не можем оставить своих постов, пока живы: ты и я". Император мог только отправлять его для поправки здоровья за границу. Эти поездки несколько укрепляли его; но затем силы министра снова быстро падали и в начале 1844 года он тяжело заболел. Когда он несколько оправился, Государь дважды приезжал к нему и уговаривал остаться в должности. Канкрин, однако, чувствовал, что силы его истощены, что он уже не может, так работать, как считал нужным, и настоял на своем решении выйти в отставку. 1 мая 1844 года в 70-летнем возрасте он был уволен от должности министра финансов, с назначением членом Государственного Совета, и опять уехал за границу. Нового министра финансов Николай I найти не смог и создал Комитет по финансам из пяти человек. Младший брат императора, великий князь Михаил Павлович сострил по этому поводу: "Ну, вот мы и разменяли нашего дорогого Канкрина на мелкую монету".
Перед оставлением министерства, 12 марта 1843 года Канкрин представил Николаю I результаты своего управления в сжатом виде в "Обзоре примечательнейших действий по финансовой части в течение 20 последних лет". Обзор заканчивается следующими строками: "вышеизложенное беспристрастному читателю может служить материалом к суждению, можно ли упрекать министра финансов, как то делали некоторые, будто он в течение 20 лет ничего не делал и действовал без системы. Министр финансов спокоен своею совестью и осмеливается думать, что между необъятным множеством бесполезных, лишних или маловажных дел и формальностей в нашем управлении он не упустил сделать сколько мог существенно полезного". Действительно, Канкрин не сделал никаких важных перемен в организации Министерства Финансов, не видя в том существенной необходимости для дела, его деятельность была лишена радикально реформирующего характера. До нынешних дней не потеряли глубокого смысла и объективности его слова: "Без очевидной необходимости не делать конкретных перемен, ибо формы управления сами по себе мертвы, а успехи главнейшие зависят от лиц и направления; притом каждая важная перемена влечет за собой неудобства и недостатки непредвиденные". "У нас, - пишет он в "Обзоре", - иногда ожидают от перемены форм того, что требует не изменения наружности, а занятия существом дела. Наклонность к формализму и наружным переменам принадлежат у нас вообще к болезням управления".
Уже в отставке, в Париже, Канкрин написал свой последний труд "Die Oekonomie der menschlichen Gesellschaften und das Finanzwesen von einem ehemaligen Finanzminister" ("Экономика человеческого общества и финансовая наука одного бывшего министра финансов", 1845). Летом 1845 года Канкрин поселился в Павловске, близ Петербурга, где и скончался 9 (21) сентября 1845 года, не переставая до последних минут интересоваться наукой. В самый день смерти жена его читала ему политико-экономическое исследование Коха. Видного российского государственного деятеля, экономиста, графа Е.Ф. Канкрина похоронили без всяких почестей на Смоленском лютеранском кладбище Петербурга.
Русский министр, немец по происхождению, он был талантливым человеком и умелым организатором. На различных должностях, которые он занимал, он неустанно, упорно трудился на государственную пользу, не преклоняясь ни пред каким временщиком, дорожа казенной копейкой больше собственного благосостояния, и в эпоху тяжелых войн и после них оставался тем же скромным тружеником. И благодаря твердой поддержке императоров Александра I и в особенности Николая I, граф Канкрин успел осуществить свои многочисленные важные мероприятия. "Не ломать, а постепенно улучшать" было его правилом. По собственному выражению графа, заслуги его состояли не в том, что им сделано, а в том, чего он не допустил сделать. И уже тот факт, что он единственный из всех наших министров финансов служит доселе предметом рассуждений и критики, что даже много лет спустя после его смерти деятельность его подвергается разбору, - уже это указывает, что он не был заурядной личностью, что в нем было нечто, характеризующее не простого администратора, а именно государственного деятеля. Несмотря на свое иностранное происхождение, бескорыстно полюбив Россию, он посвятил ей всю свою почтенную, трудовую жизнь.
