Известный русский писатель-прозаик В.В. Крестовский родился 10 (22) февраля 1839 года в имении его бабушки-помещицы - селе Малая Березанка Таращанского уезда Киевской губернии. Мать Всеволода, Марфа Осиповна (Иосифовна) Товбич, происходила из старинного, хотя и обедневшего дворянского рода, а ее мужем и отцом будущего писателя был Владимир Васильевич Крестовский, отставной уланский офицер, в Крымскую компанию воевавший под Севастополем. Детство Всеволода прошло в имении бабушки, в Малороссии, но вскоре семья Крестовских переезжает в Петербург. Доброта, способность сопереживать с детства были отличительными чертами натуры мальчика. Еще ребенком, Всеволод выпрашивал у матери деньги для бедняков, делился лакомствами с детьми дворовых крестьян. В 1850 году 11-летний Всеволод поступил в 1-ю Петербургскую гимназию - закрытое учебное заведение, предназначенное для детей потомственных дворян.
Гимназия эта была заведением привилегированным, однако в методах обучения мало чем отличалась от других учебных заведений. В младших классах - розга, гувернеры - малообразованные иностранцы, с которыми гимназисты были в состоянии перманентной войны. Еще будучи гимназистом, под влиянием учителя словесности, переводчика и писателя-романиста В.И. Водовозова, Крестовский начинает писать стихи и рассказы, делает поэтические переводы Горация и Вергилия. Стихи он писал по-юношески восторженные, как и полагалось в его возрасте. Но уже в четвертом классе гимназии он пробует свои силы и в прозе. Один из рассказов юного гимназиста, "Вдовушка", попал в руки инспектору, был признан скабрезным, вольнодумным и предан сожжению.
В 1857 году Вс.Крестовский окончил гимназию и поступил на юридический факультет Петербургского университета. Вот воспоминания о Крестовском товарища по учебе: "Он представлял тогда по образу мыслей и симпатичности нечто приятное, несовместимое с позднейшим Крестовским, когда он надел уланский мундир и стал редактировать варшавскую газету. Писал он не глубокомысленные, но красивые стихи. Например, "Христовы братья", "Весенняя смерть", "Испанские мотивы" были тогда очень популярны и симпатичны для многих читателей. В них чуялся поэт. Стихи его выливались из души". Во время учебы произошло знакомство с Д.Писаревым, повлиявшее на мировоззрение Крестовского. Вскоре, благодаря природному обаянию и разносторонней одаренности (артистической, музыкальной, живописной), он стал завсегдатаем литературных салонов.
В 1857 году в "Общезанимательном вестнике" появилась первая публикация юного автора - перевод оды Горация "К Хлоре". Чуть позже в том же журнале выходит рассказ в стихах "Офицерша" и рассказ "Переписка двух уездных барышень". Крестовский начинает публиковаться в журналах "Сын отечества", "Русское слово", "Русский мир", "Время" и др. Он нередко приходит на вечера, где собирались столичные литераторы. Летом 1858 года Водовозов знакомит начинающего стихотворца с поэтом Л.А. Меем и членами его литературного кружка - критиком Ап. Григорьевым, поэтами К.К. Случевским, Ф.Н. Бергом, В.Р. Зотовым. Эти знакомства во многом определили литературную судьбу Крестовского. Он появился в этой компании не как ищущее покровительства молодое дарование, а как писатель, уже имеющий литературное имя, - его стихи и повести печатались во многих периодических изданиях.
Л.А. Мей в свое время входил в состав "молодой" редакции "Москвитянина", то есть принадлежал к кругу литераторов консервативно-патриотического направления. Он был знатоком русской старины, а его стихи, несомненно, повлияли на лирику Крестовского. Недаром впоследствии именно Крестовский создал для оперы Римского-Корсакова "Псковитянка" либретто по драме своего учителя. Хороший музыкант и рисовальщик, превосходный рассказчик и чтец-декламатор, мастер стихотворного экспромта, Крестовский быстро приобрел известность в Петербурге. Популярна стала и лирика молодого поэта - гражданская ("Владимирка", "Полоса", "Возок", "Кузнец") и любовная (цикл "Испанские мотивы"). Ее ценили не только в образованном обществе. Баллада Крестовского "Ванька-ключник" стала народной песней, а стихотворения "Под душистою ветвью сирени" и "Прости на вечную разлуку" - известными городскими романсами.
В эти годы, по словам критика А.М. Скабичевского, учившегося вместе с Крестовским, тот "очень редко являлся в университет, чуть не гимназистом еще начавши вращаться в литературных кружках, и только в конце учебного года он выплыл и готовился вместе с нами к экзаменам, а затем опять исчез, как комета". Молодой Крестовский до поры до времени поддерживал дружеские отношения и с либералами и революционными демократами. В 1859 году он сошелся с поэтом-сатириком Василием Курочкиным и принял участие в издаваемом им леворадикальном еженедельнике "Искра". Долгое время молодой писатель считался среди радикалов почти своим. Некоторые его стихотворения были написаны прямо в некрасовском духе и воспринимались как революционные, производя фурор на студенческих сходках. Его общительность способствовала сближению с А.Григорьевым, а затем с кружком почвенников при журналах "Светоч" и "Время". В число его близких знакомых вскоре вошел Ф.М. Достоевский.
Одновременно В.В. Крестовский сотрудничал в противоположном по духу "Искре" "Русском слове". Его владелец, молодой граф Кушелев-Безбородко, большой любитель поэзии, дружил с Меем и в 1859 году решил издавать собственный журнал. Редактировать его он пригласил Мея и Григорьева. Начал печататься в "Русском слове" и Крестовский. (Граф покровительствовал талантливому юноше и даже был посаженым отцом на его свадьбе.) Впрочем, вскоре "Русское слово" изменило свой курс. Под влиянием нового редактора Г.Е. Благосветлова, в журнале стало проявляться революционно-демократическое направление. Мей и Григорьев ушли к братьям Достоевским, в журнал "Время". К кругу почвенников, то есть тех, кто считал, что искусство должно развиваться на живой национальной почве (Григорьев, Мей, Страхов, Ф.М. и М.М. Достоевские) примкнул и Крестовский. Его стихи, рассказы, повести, фельетоны начинают появляться в органах почвенников ("Время", "Светоч"). Но по-прежнему публикуются они и в "Русском слове", а также в умеренно-либеральном "Русском мире" и развлекательном "Модном магазине" - Крестовского благодаря таланту и качествам характера любили и принимали везде. Он быстро делался "душой общества", читал, шутил, но так же быстро утрачивал это преимущество, так как легко уступал первенство другим. Необщительный вообще, он не любил сплетни, за что особенно ценился друзьями, знавшими, что могут на него положиться и что он никого не выдаст. "Милый, благородный мальчик!" - так напишет о Крестовском хорошо его знавший Ф.М. Достоевский.
К 1859 году семья Крестовских разорилась. Чтобы помогать деньгами своей матери, в 1861 году, проучившись только два года, он был вынужден уйти из университета "по болезни" и зарабатывал на жизнь литературной работой в журнале "Русское Слово" у А.Григорьева, попутно давая уроки за курс гимназии чиновникам, желавшим сдать экзамены на чин коллежского регистратора. Однако Крестовский был вполне светским молодым человеком, отдавал дань кутежам в модном тогда трактире Еремеева у Аничкова моста, ухаживал за девушками. В это время он познакомился с семейством де Сен-Лорана, одной из дочерей которого увлекся. Об этом вряд ли бы стоило упоминать, если бы не влияние, которое оказало это семейство на молодого либерала. Дело в том, что либеральные идеи в то время носились в воздухе, и молодые вольнодумцы презирали всех, кто эти идеи не разделял, особенно "военщину", где по понятным причинам они получили наименьшее распространение. Однако, познакомившись поближе с де Сен-Лоранами, среди которых многие были военными, Крестовский попал под влияние этих людей, их взглядов, мировоззрения и изменил свое отношение к военной среде.
Но это случится еще не скоро. А пока начинающий литератор пылко влюбляется в дочь актрисы Санкт-Петербургских Императорских театров Е.В. Гриневой - Варвару Дмитриевну, тоже актрису. В 1861 году молодые люди - жениху было 22 года, а невесте 20 лет - обвенчались и, так как средств у них было немного, поселились в пустующей даче на Петровском острове. Несмотря на крайнюю скудность обстановки (копны сена вместо кроватей), дача стала любимым местом сборищ талантливой молодежи. Среди них были приятель Крестовского граф Кушелев-Безбородко, писатель и общественный деятель А.П. Милюков (не путать с министром Временного правительства, историком и публицистом П.Н. Милюковым), скульптор Михаил Микешин, братья-художники Маковские, литератор Николай Лесков. Некоторых из своих гостей Крестовский водил "на натуру" в самые "знаменитые" питерские притоны той эпохи - "Вяземскую лавру", "Малинник", трактир "Ерши" у Аничкова моста и т.п. Для безопасности Крестовский наряжал себя и спутников в нищенские лохмотья либо одеяния рабочих-поденщиков, но несколько раз им приходилось отбиваться в рукопашных драках от заподозривших неладное "блатных".
В эти годы в активную фазу вступил сбор материалов для романа, который Крестовский задумал еще в 1858 году. Идею большого романа в духе "Парижских тайн" Эжена Сю, в котором соединилась бы реалистическая и романтическая тенденции, Крестовскому дал писатель Н.Г. Помяловский. В течение девяти месяцев, выдавая себя за беспаспортного бродягу, Крестовский исследовал злачные места столицы, побывав в самых жутких притонах, где беседовал с нищими, ворами, аферистами и проститутками. Чаще всего гидом Крестовского являлся знаменитый сыщик Иван Дмитриевич Путилин - 19-летний помощник полицейского надзирателя Сенного рынка. Благодаря Путилину и его начальнику следственному приставу К.К. Галахову, Крестовский получил уникальную возможность участвовать в полицейских облавах и ловле преступников методом личного сыска, допросах подозреваемых, работать в судебно-полицейских архивах и т.п.
Путилин был человек исключительный, настоящий виртуоз сыска. Необыкновенно тонкое внимание и чрезвычайная наблюдательность помогали ему распутывать самые загадочные преступления. Будучи квартальным надзирателем в самом беспокойном районе столицы - Сенной площади и ее окрестностях, - Путилин изучил петербургские трущобы и знал всё о преступном мире, с чем познакомил и Крестовского. Городские власти также помогали молодому писателю, - генерал-губернатор Петербурга светлейший князь Суворов выдал Крестовскому разрешение на свободное посещение тюрем, больниц и прочих учреждений, а князь Хованский, прокурор, разрешил ему пользоваться судебными архивами.
После подобных прогулок Крестовский иногда заявлял своей обеспокоенной супруге: "Родная моя, да я в части переночевал", - и, добродушно смеясь, рассказывал, как он отправился в трактир "Ерши" изучать нравы, как там произошла между ворами драка с кровопролитием, как нагрянула полиция и, не разбирая, кто прав, кто виноват, препроводила всех посетителей трактира в часть, как утром частный пристав разобрал дело и выпустил его на свободу. А вот как рассказывал о таких походах И.Д. Путилин: "Я сам сопровождал Крестовского по трущобам, вместе с ним переодеваясь в нищенские костюмы: он вместе со мной присутствовал на облавах в различных притонах; при нем, нарочно при нем, я допрашивал в своем кабинете многих преступников и бродяг, которые попали потом в его роман. Наконец я самолично давал ему для выписок дела сыскного отделения, которыми он широко пользовался, потому что почти все действующие лица его произведения - живые, существовавшие люди, известные ему так же близко, как и мне, потому что с большинством их я имел возможность его перезнакомить".
В 1863 году произошли события, изменившие течение жизни Всеволода Крестовского. В том году разразилось восстание в Польше, не оставившее равнодушным русское общество, в особенности интеллигенцию, часть которой перешла с либеральных позиций на консервативные. В.В. Крестовский отправляется в охваченную восстанием страну с особым поручением в качестве "члена-литератора" официальной правительственной комиссии для исследования подземелий Варшавы, которые использовали повстанцы для укрытия от правительственных войск. Была у Крестовского для такой поездки и чисто личная причина. К этому времени семейная жизнь его сильно разладилась, и супруги жили фактически раздельно, практически не общаясь. Конечно же, эта двусмысленная ситуация угнетала Крестовского, и отъезд в Варшаву для него, кроме всего прочего, был способом уйти из непривлекательной семейной обстановки.
Комиссия должна была осмотреть мрачные варшавские лабиринты (подземные ходы, катакомбы костелов, подземелья домов), а Крестовский должен был записать и обработать полученные сведения. Излишне говорить, насколько опасной была эта работа. Но еще более рискованным было само решение ехать в Варшаву в составе правительственной комиссии. Этим шагом Крестовский окончательно губил свою репутацию в глазах всех литераторов прогрессивного направления. Сотрудничества с царской властью, тем более в таком деле, ему не простили. Огонь по Крестовскому повел весь "прогрессивный" литературно-общественный мир, мстя писателю за его патриотические убеждения. Неугодного передовой интеллигенции писателя травили в литературе и частной жизни, заваливая анонимными письмами, распространяя о нем различные сплетни. Но Крестовский просто вынужден был покинуть Петербург. Окончательно рухнула его семейная жизнь, кроме того, он стал испытывать серьезные затруднения с публикацией своих произведений, а значит, и с заработком. Пребывание в Варшаве, впечатления от жизни города и характера польского народа позволили ему написать очерки "Катакомбы Фара", "Подземный ход", "Под каштанами Саксонского сада", "Пан Пшепендовский".
В 1864 году "Петербургские трущобы" начали печататься в журнале "Отечественные записки" и сразу вызвали небывалый интерес у читающей публики. Отдельное издание романа разошлось мгновенно. Чтобы получить его в публичных библиотеках, ждали очереди месяц и более. По свидетельству Ф. Берга, массовый характер приняли экскурсии по описанным в романе злачным местам. Авантюрный сюжет романа включал в себя историю двух поколений князей Шадурских, их жен и детей, а также связанных с ними мошенников, воров и фальшивомонетчиков. Запутанная детективная интрига сочеталась с описанием нравов различных слоев общества. Между тем критика встретила "Петербургские трущобы" довольно холодно. Либеральные и демократические издания отнесли роман к разряду бульварных, не заслуживающих серьезного внимания, пренебрежительно отзываясь как о книге, так и об ее авторе. И.Тургенев назвал роман "чепухой", А.Суворин иронически отметил "стенографизм" Крестовского.
Зная, как много и напряженно работал Вс.Крестовский над своим романом, сколько сил вложил в него, становятся странными печатавшиеся в прессе утверждения, будто "Петербургские трущобы" были написаны его другом Н.Г. Помяловским. Правда, они появились после смерти Крестовского, при жизни, к счастью, он был избавлен от такого рода обвинений. Друзья Крестовского встали на защиту чести писателя и опровергли своими свидетельствами клевету. "С чрезвычайным удивлением прочел я странную полемику по поводу принадлежности моему покойному товарищу знаменитого в свое время романа "Петербургские трущобы", - писал Ф.Н. Берг, - далеко не лучшего из произведений этого талантливого автора. Роман этот из главы в главу писан при мне, и, хотя я и не ходил с автором посещать описываемые им трущобы, но знал весь ход его работы. Что за странное подозрение? Что общего между манерой и талантом Помяловского и покойного Крестовского? Трудно даже предположить, что такой автор, как Крестовский, воспользовался чужим трудом и многочисленные его издания подписывал бы своим именем".
Однако, если о принадлежности романа "Петербургские трущобы" Помяловскому говорили уже после смерти его истинного автора, то о сходстве этого романа с известным произведением французского писателя Эжена Сю "Парижские тайны" писали еще при жизни Вс.Крестовского. Следует признать, что оба эти произведения действительно похожи и по теме - противопоставлению мира сытых и голодных - и по построению: и там и тут на передний план выступает авантюрная интрига, и в то же время оба они носят отчетливо выраженную социальную окраску. Нет сомнения, что Вс.Крестовский читал "Парижские тайны", как читало его все тогдашнее русское, и не только русское, общество. Однако было бы несправедливо и опрометчиво представлять "Петербургские трущобы" как своего рода кальку с французского романа. Разумеется, если бы в этом обвинении содержалась хотя бы частичка правды, либералы и демократы не замедлили бы поднять шум вокруг этой истории уже в 1860-70-е годы. Они бы не упустили возможности втоптать в грязь имя ненавистного писателя-консерватора. Но в том-то и дело, что тогда В.В. Крестовский мог легко парировать все абсурдные домыслы. Поэтому клеветники дождались смерти писателя. Однако у покойного нашлись добрые и верные друзья, вступившиеся за честь своего умершего товарища. Особенно важным было свидетельство И.К. Маркузе, который по просьбе Крестовского стенографировал за ним текст "Петербургских трущоб". Единодушно подтвердили его авторство участники путешествий писателя по петербургскому дну - Н.С. Лесков и М.О. Микешин. С жаром вступился за романиста сыщик И.Д. Путилин, написавший: "От первой до последней строчки роман принадлежит Крестовскому".
Новая атака на доброе имя Вс. Крестовского была предпринята в 1913 году либеральным критиком и пародистом А.А. Измайловым. Тот, соглашаясь с тем, что большая часть романа написана Крестовским, настаивал, что 5 "самых талантливых" глав в книге принадлежат перу Помяловского. (Напомним, что всего в "Трущобах" 240 глав, составляющих органичное целое.) И тогда за честь отца вступился его старший сын, обвинивший Измайлова в клевете. По инициативе Владимира Крестовского состоялся третейский суд, который поставил точку в этом деле. Никто из судей не разделял политические взгляды Крестовского-отца. Однако факты настолько красноречиво противоречили инсинуациям Измайлова, что суд отверг все доводы последнего.
"Петербургские трущобы" были напечатаны в 1864-1867 годах в "Отечественных записках", которые редактировал А.А. Краевский. Успех романа превзошел все ожидания, а автор его стал знаменитостью. Но сам Крестовский создавал не просто авантюрный роман. Автор ставил перед собой гораздо более серьезные задачи. "Если мой роман заставит читателя призадуматься о жизни и участи петербургского бедняка и отверженной трущобной женщины, - писал Вс.Крестовский, - если в среде наших филантропов и в сфере административной он возбудит хотя малейшее существенное внимание к изображенной мною жизни, я буду много вознагражден сознанием того, что труд мой, кроме развлечения для читателя, принес еще и частицу существенной пользы..."
В 1867 году Вс.Крестовский путешествовал по Поволжью (очерк "По дороге"), а затем предложил свое сотрудничество редактору "Русского вестника" консерватору М.Каткову. Но знаменитый публицист не спешил впускать в свой журнал недавнего автора нигилистического "Русского слова" и "Отечественных записок". Тогда Крестовский отдает свой новый роман "Две силы" (о революционном Петербурге 1861-1862 гг.) в журнал "Литературная библиотека". Увы, и здесь его ждет неудача. Уже анонсированный роман был запрещен цензурой: слишком острым оказалось перо Крестовского, не щадившее ни революционеров, ни чиновников, ни дворянское общество. О том, чтобы отдать роман в "Отечественные записки", не могло быть и речи: его в 1868 году взяли в аренду и начали редактировать демократы Некрасов, Салтыков-Щедрин и Елисеев.
И вот тогда Крестовский совершил поступок, который произвел настоящую сенсацию в литературном Петербурге. В июле 1868 года двадцати восьми лет от роду в то время уже широко известный писатель добровольно поступил юнкером (то есть нижним чином) на военную службу в 14-й Ямбургский уланский полк, размещавшийся в Гродненской губернии. (Уланский полк, очевидно, был выбран потому, что в уланах служили отец и дед Крестовского). В Свислочи, где стоял эскадрон, к которому прикомандировали Крестовского, он стал душою общества. Часто пел романсы собственного сочинения, им самим же положенные на музыку и известные в тогдашней России. Военное начальство (как и однополчане писателя) одобряло литературную деятельность новоиспеченного юнкера, поскольку Крестовский очень серьезно относился к выполнению служебных обязанностей. Кроме того, сослуживцам нравилось, что знаменитый писатель не требовал для себя какого-то особого положения и строго соблюдал воинскую субординацию. Впрочем, Всеволод Крестовский недолго был нижним чином. Вскоре, выдержав экзамен при Тверском кавалерийском училище, он был произведен в офицеры в Ямбургский уланский полк. Шефом полка являлась великая княгиня Мария Александровна. Она захотела, чтобы была составлена история этого соединения. И в 1870 году начальство поручает выполнение этой задачи поручику Крестовскому, командировав его в Петербург. После двух лет архивных разысканий этот обширный труд был торжественно вручен великой княгине. В награду за него, по распоряжению Государя, Крестовского в 1872 году перевели в лейб-гвардии Уланский Его Величества полк. За составление "Истории 14-го уланского Ямбургского полка" Крестовского в 1874 году перевели в гвардию.
Но это не означает, что Крестовский ушел из литературы. Напротив, после 1868 года начинается самый плодотворный период его творчества, когда публикуются наиболее зрелые произведения писателя, в частности дилогия "Кровавый пуф. Хроника о новом смутном времени Государства Российского" (1875), состоящая из романов "Панургово стадо" (1869) и "Две силы" (1874), которые читаются на одном дыхании. Антинигилистическая идея была облечена в авантюрно-детективный сюжет, в котором присутствовали все элементы "бульварного" романа - например, главный герой, "нигилист по стечению обстоятельств", был обольщен коварной красавицей-полькой. Сюжет разворачивался на фоне событий 1861-1863 годов - польского восстания, петербургских пожаров, студенческих волнений и др. Напомним, что пройдоха Панург - это герой романа Ф.Рабле "Гаргантюа и Пантагрюэль". Во время морского путешествия Панург повздорил с купцом, везшим партию баранов, и решил ему отомстить. Для этого приятель Пантагрюэля купил у своего обидчика одного барана и бросил животное за борт. Тут же остальные бараны, повинуясь стадному инстинкту, бросились в море. Точно так же, по мнению Крестовского, поступала и русская молодежь, бездумно кидавшаяся вслед за своими вожаками в пучину революции, к вящему удовольствию Панурга - польских сепаратистов. В "Двух силах" события разворачиваются в Гродненской губернии и Варшаве накануне и во время Польского восстания 1863 года. В значительной степени роман основан на личных впечатлениях автора.
В 1875 году, когда император Александр II лично поручил Крестовскому составить историю лейб-гвардии Уланского Его Величества полка, тот с блеском выполнил задачу. Во время этой работы писатель наткнулся на множество интересных фактов из эпохи Павла I, которые, казалось, так и просили, чтобы их обработали и перенесли на бумагу в виде исторической повести. Мысль написать художественное произведение о времени Павла I подал автору "Петербургских трущоб" генерал М.Г. Черняев. Покоритель Ташкента в это время издавал газету "Русский мир" и жил на даче под Петербургом, той самой, которая в свое время принадлежала фрейлине Нелидовой, фаворитке свергнутого императора. Крестовский, много писавший для "Русского мира" и близко сошедшийся с генералом, часто бывал на этой даче. Навеянные ею образы, так же как и итоги архивных разысканий, легли в основу исторической повести "Деды", которая с июня по декабрь 1875 года печаталась в "Русском мире", а в 1876 году вышла отдельным изданием. Тогда же, в декабре 1876 года, штаб-ротмистр Крестовский получил отпуск по службе и отправился на воюющие Балканы в качестве официального корреспондента столичной газеты "Правительственный вестник" при добровольческом отряде генерала Черняева.
В 1877 году историко-архивные разыскания и литературные труды Крестовского были на время прерваны. Началась война с Турцией, и писатель по личной воле Государя (и своему горячему желанию) был командирован в штаб действующей Дунайской армии. Он редактировал "Военно-летучий листок" (это издание сообщало фронтовые известия, давало сведения о потерях и наградах). Кроме того, Крестовский посылал военные корреспонденции в газету "Правительственный вестник" и очерки в журнал "Русский вестник" (после поступления на военную службу он стал постоянным автором этого журнала). Однако роль летописца не совсем устраивает писателя; после многочисленных просьб ему удалось принять непосредственное участие в боях передовых частей русских войск. С согласия командования он был направлен в отряд генерала Карцова и вместе с ним преодолел легендарный Траянов перевал. Именно здесь русские войска столкнулись с наибольшими трудностями при переходе через Балканы. Был конец декабря, разыгралась вьюга. Солдаты шли по пояс в снегу. Крестовский лично руководил работами по расчистке пути к Траяну, а затем участвовал в ночном бою за вершину перевала, находясь в цепи батальона. После трехнедельного похода отряда генерала Карцева Вс.Крестовского командировали в авангардный отряд генерал-майора Струкова. Рейд этого отряда завершился взятием второй столицы Оттоманской империи - Андрианополя.
Итогом балканской эпопеи стали два тома очерков "Двадцать месяцев в действующей армии", вышедшие отдельным изданием в 1879 году. За боевые заслуги и храбрость военный журналист был удостоен чина штаб-ротмистра и орденов Св.Анны 3-й степени с мечами, Св.Станислава 2-й степени с мечами. Св.Владимира 4-й степени с мечами и бантом, Сербского ордена Такова 4-й степени, румынского ордена Fraceria Dunariu и черногорского ордена князя Даниила 3-й степени. Война 1877-1878 годов сделала Крестовского одним из самых известных военных корреспондентов. Оценило его в этом качестве и правительство. Сам император при чтении корреспонденций Крестовского почти всегда делал пометку: "Читал с особенным удовольствием".
В 1880 году Крестовского пожелало видеть своим корреспондентом уже Морское министерство. Летом 1880 года оно ходатайствовало перед Александром II о назначении писателя "секретарем для военно-сухопутных сношений" при начальнике русской эскадры на Тихом океане и официальным корреспондентом "Правительственного вестника" и "Морского сборника". Так сбылась давняя мечта писателя о кругосветном путешествии, которое Крестовский совершил в эскадре адмирала С.С. Лесовского. До базы эскадры во Владивостоке В.В. Крестовский добирался на пассажирском пароходе из Неаполя через Суэцкий канал, Красное море и Индийский океан. В ноябре 1881 года Крестовский вместе с эскадрой Лесовского прибыл в японский порт Нагасаки и еще полгода оставался там с военно-дипломатической миссией. Свои впечатления от путешествия писатель передал в серии очерков, печатавшихся в "Русском вестнике" и составивших двухтомную книгу "В дальних водах и странах", а также в обстоятельном этнографическо-статистическом труде о положении и нуждах Южно-Уссурийского края.
Не успел Всеволод Крестовский оправиться от одного путешествия, как надо было собираться в новое, не менее далекое и экзотическое. В 1882 году его старый товарищ генерал М.Г. Черняев, только что назначенный генерал-губернатором Туркестана, пригласил писателя занять там должность старшего чиновника для особых поручений. Здесь он в чине подполковника занимается приведением в порядок Ташкентской казенной библиотеки, раскопками курганов в Афросиабе близ Самарканда, а также участвует в посольствах в Хиву и к эмиру Бухарскому. Последнее произвело на него сильное впечатление, в результате чего появилась книга "В гостях у эмира Бухарского" (1887), представляющая собой живые картины жизни Востока. В Туркестане произошли важные изменения в личной жизни писателя. Всеволод Владимирович наконец обрел семейное счастье. Он сочетался законным браком с молодой вдовой бывшего чиновника особых поручений при Туркестанском генерал-губернаторе 20-летней дочери статского советника Евдокией Степановной Лагодой. У них родилось пятеро детей.
После того как Черняев оставил пост Туркестанского генерал-губернатора, Крестовский также покинул Среднюю Азию. В 1884 году он был причислен к Министерству внутренних дел. С 1884 по 1887 год В.В. Крестовский служил в столицах, инспектировал земские учреждения в Центральной России, занимался журналистикой в газетах "Гражданин" и "Свет". В апреле 1887 года произошло новое изменение в его служебной деятельности. Крестовский был назначен штаб-офицером Корпуса Пограничной стражи при Департаменте таможенных сборов Министерства финансов, получив чин полковника. Главной его обязанностью теперь стали инспекторские поездки по пограничным отделам и бригадам, во время которых он изучал жизнь и быт офицеров и нижних чинов. Как всегда, он полностью отдался новому делу. Следующие 5 лет жизни В.В. Крестовского прошли в постоянных разъездах по границам в Закавказье и Царстве Польском.
Интенсивную служебную деятельность Крестовский, как и раньше, успешно сочетал с литературным трудом. В 1888-1891 годах он написал трилогию под условным названием "Жид идет!", в романах которой "Тьма Египетская", "Тамара Бендавид" и "Торжество Ваала" (героиней этой незаконченной трилогии является Тамара Бендавид, еврейская девушка, принявшая православие) проводилась мысль о еврейском заговоре. Авантюрный сюжет о похождениях мошенника и судьбе крестившейся еврейки разворачивался на фоне событий 1870-х годов - русско-турецкой войны, обострения восточного вопроса и т.д. Крестовский серьезно готовился к написанию этого труда. Он изучал древнееврейский язык, вместе с еврейскими священнослужителями штудировал Талмуд и Тору, делал выписки из старых книг. Публикация первых же глав "Тьмы Египетской" в "Русском вестнике" показала антиеврейскую направленность романа, и редактор журнала Катков отказался от дальнейшей публикации. И только когда редактором "Русского вестника" стал Ф.Берг, были опубликованы все три романа, причем третий остался незаконченным из-за смерти автора. Несмотря на идеологическую поддержку Крестовского, консервативная критика отметила падение его мастерства - например, критик К.Буренин написал о трилогии: "Сухо, скучно, книжно и отдает посредственностью".
Последние годы жизни Крестовский уже в чине генерал-майора провел в Варшаве. Летом 1892 года легендарный генерал И.В. Гурко, генерал-губернатор Варшавы, прекрасно знавший Всеволода Владимировича по войне с турками, пригласил его занять вакантное место редактора русской официальной газеты в Польше, газеты "Варшавский дневник", в которой печатал свои статьи и рассказы. И хотя по прибытии в Варшаву он энергично взялся за новое дело, работать Крестовскому было тяжело. На него обрушилась польская печать, не простившая ему "антипольских" романов "Две силы" и "Панургово стадо". Начались трения с цензором, которые угнетали Крестовского настолько, что тот не раз собирался оставить свой пост. Большинство его знакомых отмечали не только деградацию его как прозаика, но и "способность к дурным поступкам" (Ф.Достоевский) и "разврат ума", которым "пересиливается его прекрасное и мягкое сердце" (А.Григорьев).
Все это не могло не сказаться на здоровье писателя. В 1894 году у него обнаружили хроническую болезнь печени и почек. Болезнь, осложненная сильной простудой, прогрессировала, и 18 (30) января 1895 года главный редактор правительственного издания "Варшавский дневник" писатель В.В. Крестовский умер в Варшаве, оставив вдову и пятерых детей от двух браков. Похоронили Крестовского в Петербурге на Никольском кладбище Александро-Невской лавры. На похоронах прочувствованные слова сказал молодой поэт Аполлон Коринфский: "Мы все знаем, что хороним русского писателя, откликавшегося на все крупнейшие вопросы русской бытовой народной жизни. Но не все мы знаем, что мы хороним русского поэта, представителя чистой поэзии, проводника русского народного духа. В этом виновата та рознь, которая разделяет литературу наших дней и является виновницею вражды людей, связанных между собою общностью идей художественного единения. Всеволод Крестовский - явление крайне оригинальное для того, чтобы умолчать о нем представителю современной русской поэзии; поднимая свой скромный голос на могиле поэта, я желаю почтить его память, святую для каждого почитателя русской народной поэзии, и вот за нее, за русскую поэзию, земной поклон тебе, русский народный поэт!"
Через год рядом с писателем похоронили его мать М.О. Крестовскую (Товбич) (1810-1896), но им не долго было суждено покоиться рядом. В 1955 году прах В.В. Крестовского был перезахоронен на Литераторских мостках Волковского кладбища. Вскоре на его могиле установили памятник - бюст на постаменте, выполненный в 1946 году сыном писателя, скульптором И.В. Крестовским.
Всеволод Владимирович Крестовский занимает скромное место в истории русской литературы XIX века. Он и сам понимал это. В одном из ответов начинающим литераторам он писал: "Надо чтобы каждый автор, претендующий на внимание к себе читателя, имел что сказать ему свое, и сказал бы это "свое" искренно. В этом - главное, а остальное есть уже дело большего или меньшего таланта. Но ведь не все же Шекспиры и Гюго, не все же Пушкины и Толстые; читается и наш брат, скромный второстепенный и третьестепенный писатель, если он искренно и честно относится к своему делу". Несмотря на довольно обширное литературное наследие, Крестовский фактически остался автором одного произведения, но зато какого - самого читаемого в XIX веке русского романа!
