Советский и российский кинорежиссер и сценарист В.Я. Венгеров родился 11 января 1920 года в Саратове. В военные 1940-е он поступил во ВГИК, учился в Алма-Ате, куда институт эвакуировали вместе с "Мосфильмом" и "Ленфильмом". Его мастером и педагогом был Сергей Эйзенштейн, однако режиссуру преподавал Григорий Козинцев. Окончив в 1943 году режиссерский факультет ВГИКа, с начала 1944 года Владимир Венгеров начинает работать на "Мосфильме".
Его работа ассистентом на "Мосфильме" могла затянуться на несколько лет. Серьезной и самостоятельной работы у молодого режиссера в Москве не было. Иван Глотов, назначенный директором "Ленфильма", в апреле 1944 года предложил Венгерову ехать работать к нему на студию, пообещав скорый дебют и дав два дня на раздумья. Быстро поняв ситуацию, Венгеров уже на следующий день договорился обо всем с Глотовым: "Я не знаю, чем чревато мое согласие, но отказываться было просто невозможно. Так или иначе, буду или не буду я там через год ставить картину, но условия и люди "Ленфильма" меня привлекают несомненно" и вскоре переехал в Ленинград. Этот шаг себя оправдал - уже в 1945 году В.Венгеров ассистировал Фридриху Эрмлеру на военной ленте о Сталинградской битве "Великий перелом". Лента была успешной - в 1946 году она получила Золотую пальмовую ветвь на кинофестивале в Каннах.
Венгеров был счастлив попасть "в несказанно прекрасный город на настоящую работу". Он был один, беден, но с каждым днем все больше и больше чувствовал, что в творческом смысле становится сильнее. Он писал в первое время работы в Ленинграде: "Условия здешней жизни не дают остановиться - все новое, новое и новое, и переменам нет конца. Жадность впечатлений неутолима. Работаю на картине "Генерал армии". Эрмлер доверяет - я пока у него один, но доверие - радость студента, тебя больше лечит возможность до всего коснуться и прежде всего посмотреть. Последнее время мы ездили на "виллисе" по городу и по окрестностям. Завтра еду в освобожденный район, в Колпино, смотреть натуру. Поедем скоро по всем знаменитым ленинградским окрестностям. Много фотографирую. Мастера скоро едут несколькими партиями в Выборг, в Финляндию. С Эрмлером увяжусь туда и я".
С возвращением в Ленинград из Алма-Аты эшелона с актерами и режиссерами "Ленфильма" стало ясно, что плохих картин здесь делать не будут. В Ленинграде работали братья Васильевы, Козинцев и Трауберг, Хейфиц и Зархи, Ромм и Волчек - известный оператор, снявший все фильмы Ромма 1930-х - 1940-х гг., Юлий Райзман. Наконец, здесь был Эрмлер, о котором Венгеров говорил: "Эрмлер пока не разочаровал меня, да я и не боюсь разочарований. Он артист и увлекает. Есть в нем некоторый импрессионизм - так, вдруг, что-то пришло в голову, хорошо или нет? Нам, нашему обучению это несвойственно, и я иногда ошеломляюсь. Не очень мне это нравится. Нет иногда искусства в нашем даже лучшем кинематографе. Впрочем, может, это и не нужно..."
Эрмлер заметил и приветил Венгерова, звал своим "сердечным адъютантом", но "продвинуть" начинающего режиссера в постановщики было не в его власти. Тот понимал и ждал. Преподавал актерское мастерство в Ленинградском театральном институте (в 1946-1949), работал в Молодежной секции Дома кино, организовывал концерты. В 1951 году Венгеров совместно с И. Гиндиным снял документальный фильм об Адыгейской автономной области, а позже приступил к фильмам-спектаклям - "Живой труп" (1952) и "Лес" (1953). Его первой самостоятельной (хоть и в соавторстве с Михаилом Швейцером) кинематографической работой стал "Кортик" (1954), снятый по повести Анатолия Рыбакова. Помогла совершенно отчаянная ситуация, сложившаяся в детском кино.
В 1951 году на экраны не вышло ни одного детского фильма: "Союздетфильм" реорганизовывали в киностудию им. Горького, было не до того. Когда потребовалось срочно исправить положение, несколько молодых режиссеров получили, наконец, возможность дебютировать. Венгеров о судьбе детского режиссера никогда прежде не мечтал, но выбирать не приходилось. Уже в "Кортике" отчетливо проявились сущностные свойства его режиссуры: узнаваемость бытовых реалий, точно и подробно разработанные планы, тонкая и притом не нарочитая вязь деталей. Венгеров делал "Кортик" с той отдачей, что естественна для засидевшегося новичка. Но становиться "детским" режиссером он по-прежнему не желал: может, еще и поэтому в следующей своей картине, "Два капитана" (1955) по роману Вениамина Каверина, он несколько "состарил" главных героев - в расчете на зрителей повзрослее. Добро в героях "Двух капитанов" не спутать со злом - и наоборот; характеры этих советских людей лишены полутонов и скрытых противоречий - как и положено в романтическом кино. Но все же работа над этим фильмом была для Венгерова важна, и, прежде всего - попыткой выстроить отношения с "крупноформатной" литературой, с развернутой во времени романной формой.
Г. Козинцев писал о фильме "Два капитана": "Здесь добро и зло отличимы в героях сразу же, с их первого появления, немедленно. Добро и зло изображены ярким цветом. И в этом нет ничего худого. В картине есть и юношеские мечты, и первая любовь - все то истинно прекрасное в жизни, что мы так редко видели до сих пор на экране. И вот все это появляется, возникает, волнует до глубины души, и я уверен, что зритель с восторгом поверит, что мечты должны сбываться, а первая любовь должна стать единственной на всю жизнь".
Критика приняла "Двух капитанов" без восторга, но и без неприязни - зрители же, особенно юные, в них влюбились. Прекрасно сыграли в фильме Александр Михайлов, Ольга Заботкина, Евгений Лебедев, Татьяна Пельтцер, Бруно Фрейндлих, Анатолий Адоскин. В 1956 году фильм посмотрело 32 миллиона зрителей, в прокате он занял 5-е место, на детском кинофестивале в Белграде (1956) фильм получил почетный приз. На тысячи мальчишек этот фильм произвел неизгладимое впечатление, фраза "бороться и искать, найти и не сдаваться" стала настоящим символом. Невероятная популярность романа была фильму на руку, но и способность режиссера Венгерова строить динамичный сюжет, не поступаясь при этом человеческим чувством, значила не меньше.
После "Двух капитанов" Венгерову уже пришлось преодолевать инерцию "приписки" к молодежной теме. Сила инерции и власть резона "к чему рисковать, если автор уже показал, на что способен?" в советском кинопроизводстве была велика, но у Венгерова получилось эту силу и эту власть побороть. Его следующим фильмом стал "Город зажигает огни" (1958) по повести Виктора Некрасова "В родном городе". Война еще не успела стать историей, но воевавшие страны уже приступили к созданию фильмов о тех, кто вернулся и заново обвыкается в мирной жизни. Советский стереотип тех лет был незамысловат. В родные края возвращается бывший фронтовик - крепкий, белозубый, грудь в орденах - и тут же начинает восстанавливать родной колхоз (варианты: возрождать из руин городок, возводить электростанцию). И все у него получается. А если что не так - всегда можно потолковать по душам с секретарем райкома. Вот против всего этого тихо бунтовал "Город". Именно там начинал звучать важный мотив: человек оттаивал, залечивал нанесенные войной раны - физические и душевные. Фильм, в котором добротно сыграли Олег Борисов, Елена Добронравова, Лилия Алешникова, Юрий Любимов, Николай Погодин и другие, вновь не снискал любви критиков - к слову, так с небольшими отклонениями будет продолжаться и впредь. Сегодня ясно, насколько этот фильм был существенен - и для самого Венгерова, и для всего советского кино.
Следующий фильм, "Балтийское небо" (1961), Венгеров посвятил ленинградской блокаде. Одноименный роман Николая Чуковского - длинный, перегруженный событиями, перенаселенный далеко не всегда внятными персонажами - был не слишком удачным объектом для экранизации. Тем не менее, Венгеров за это взялся. Он искал новые эстетические пути к блокадной теме, к которой советское кино по идеологической указке уже пятнадцать с лишним лет как утратило интерес. В "Балтийском небе" заметны вкус к стилизации "под хронику", способность увидеть ленинградский пейзаж не замусоренным предшественниками взглядом, умение высекать свежие смыслы из отношений изображения со звуком. Главное же, фильм окончательно определил основной талант Венгерова: открывать актеров. В "Городе…" он открыл для кино Олега Борисова, поручив ему, киевскому театральному артисту, роль бывшего летчика-фронтовика. А в "Балтийском небе" открыл Людмилу Гурченко - вернее, открыл заново. Она была известна, даже знаменита, но уделом ее оставалась музыкальная комедия, песенки. Венгеров предложил ей роль Сони Медниковой - ленинградской девочки-подростка, потерявшей в войну мать и деда, оставшейся вдвоем с младшим братишкой. Фильм обнаружил в Гурченко драматический дар, да и другие занятые в нем актеры - Павел Луспекаев, Ролан Быков, Михаил Ульянов, Петр Глебов, Георгий Жженов, Михаил Козаков, Владислав Стржельчик играли блестяще. Две части фильма "Балтийское небо" посмотрели в 1961 году более 70 миллионов человек.
В 1960-е годы одним из главных дел Венгерова стала работа в Третьем творческом объединении, которое он возглавил вместе с Эрмлером, в ту пору уже тяжело больным. Сам Венгеров в 1962 году снял "Порожний рейс", за который в 1963 году он получил Серебряную медаль на 3-м международном кинофестивале в Москве. Это был один из наиболее боевитых фильмов "оттепели" по одноименной повести Сергея Антонова, критиковавшей очковтирательство, жульничество в одном из сибирских леспромхозов. В фильме сыграли Анатолий Папанов, Александр Демьяненко, Тамара Семина, Светлана Харитонова, Борис Чирков. А на роль дутого передовика леспромхоза режиссер позвал Георгия Юматова, в те годы чуть ли не лидера в компании "положительных рабочих парней" советского экрана. В этой роли, в этой человеческой судьбе Венгеров развил все ту же свою любимую тему высвобождения личности, выздоровления заблудшей души.
Проработана она, и еще глубже, в последовавшем затем "Рабочем поселке" (1965), лучшем его фильме. Приступая к съемкам, Венгеров говорил, что ставит картину о рабочем классе, чтобы соскоблить скучную коросту с этого понятия. Его фильм - это частная, личная жизнь рабочих людей в годы послевоенного восстановления: домов, завода и главное - душ. Это коллективный портрет "поселка" - рабочих, их жен, солдатских вдов, стариков, молодежи. Это подробности, сломы и извивы переменчивых судеб, приметы ярких натур, нюансы сложносочиненных характеров. Открытые режиссером ранее Олег Борисов с Людмилой Гурченко (он - ослепший на войне, ныне тяжело пьющий; она - его жена) вновь играли мощно. В фильме также снимались Виктор Авдюшко, Татьяна Доронина, Любовь Соколова, Николай Симонов. Петр Тодоровский исполнил песню на стихи Геннадия Шпаликова.
В.Я. Венгеров хотел снимать русскую классику; мечтал о "Ревизоре", думал о Ф.М. Достоевском, а в результате взялся за "Живой труп" (1968) по одноименной пьесе Л.Н. Толстого. Фильм по собственному сценарию Венгерова не получился. Решив изжить театральность пьесы, Венгеров растянул историю на две серии и публике оказался скучен, а под критику подставился: ругали за пренебрежение канонической трактовкой и за прочее в том же духе. Фильм не спасла даже игра блестящих актеров - Алексея Баталова (Федор Протасов), Олега Басилашвили (Виктор Каренин), Аллы Демидовой (Лиза), Софьи Пилявской, Иннокентия Смоктуновского…
Советская проза тоже подвела Венгерова. "Карпухин" (1972) по одноименной повести Григория Бакланова был хорош, был вполне "венгеровским", продолжал этическую ленфильмовскую линию "Дела Румянцева", но идеологически пришелся не ко двору. Шла очередная кампания борьбы с хулиганством и пьянством, а "Карпухин" скорее противостоял общественному мнению - уж точно не потакал ему, выбирая в герои человека ненадежного; а раз он таков, этот герой, то и степень его подлинной вины не столь существенна.
С годами становилось все очевиднее, что экранизация, которая всегда интересовала Венгерова, комфортнее чувствует себя на малом, чем на большом экране. Собственно, природу его режиссуры - пристрастие к романной форме, к многофигурным композициям, к подробному изучению человека - можно и, наверное, даже нужно назвать телевизионной. Так появился сериал по роману Георгия Маркова "Строговы" (1976), в котором участвовали Борис Борисов, Людмила Зайцева, Виктор Павлов, Борис Чирков, Игорь Дмитриев, Майя Булгакова, Людмила Аринина. Славы этот труд о быте дореволюционной сибирской деревни Венгерову не добавил, хотя именно после выхода этого фильма, в 1978 году, режиссеру было присвоено звание народного артиста РСФСР. Тем не менее, он к прозе Маркова не остыл, поставил фильм "Вторая весна" (1979), по его повести "Завещание" и с тем же результатом. Затем он вернулся к XIX веку, в 1983 году поставил "Обрыв". Фильм получился красивым, и это было для автора принципиально: так он обострял проблематику романа Гончарова о разумных границах и формах свободы, о том, как соотносится она с долгом и ответственностью. Но в ответ Венгеров услышал и прочитал: "красивая обертка", "мелодрама из старинной жизни" и т.п.
Больше он кино не снимал. Гурман, меломан, знаток поэзии; знающий толк в дружеских попойках по старомодному обычаю, охочий до всего прекрасного, в том числе и до прекрасного пола, он сколько мог пытался сохранить тот образ жизни. к которому был пристрастен долгие годы. Дальше была болезнь. Отказала правая рука. Плохо слушались ноги. Из дома выходил редко, на студии еще реже видели этого невеликого роста человека в больших очках и с неизменной фляжкой коньяка во внутреннем кармане пиджака. Он писал удивительные письма в Москву своему единственному другу Швейцеру и его жене Софии Милькиной. В январе 1997 года телевидение поздравило его с 77-летием. Он удивился: дата ведь не круглая. До круглой не дожил. Владимир Венгеров умер в Петербурге 15 ноября 1997 года. Похоронили кинорежиссера на кладбище в Комарово.
Судьба режиссера Венгерова - одна из самых странных и печальных в советском кино второй половины XX века. Очевидно, что ему необходима была совершенно иная драматургия. Он не мог найти ее, хотя и постоянно обращался к хорошей литературе самого высокого класса. Даже в самых значительных своих и действительно выдающихся картинах - в "Балтийском небе", в "Рабочем поселке" - где ощущалась готовность сказать новое слово о войне и послевоенном времени, Венгеров так и не нашел выхода в свое, собственное, художническое пространство. Наверное, поэтому он просто расхотел работать и то, что раньше было для него творчеством, воспринимал как каторгу. Все обсуждали, с каким облегчением он ушел в 60 лет на пенсию. Но и дальше тоже ничего хорошего не было. Промаялся и умер.
Евгений Шварц вспоминал о Венгерове: "Среди киношников я не видел человека, столь беззащитного и тихого. И на студии ощущали в нем существо другой породы. И все рычали на него, оскалив зубы, и если не кусали, то потому лишь, что он не отлаивался. Скромный, тихий, не вполне заполняя собой коричневый свой костюм, широкий, коротконогий и тощий, - появлялся он и кротко выслушивал, знакомился с результатами. И помалкивал. Не возражал. Во время съезда встретил я его вдруг в ресторане "Москва". Он сидел, нескладный, тощий, с плечами одного сорта, с плоской грудью - другого, ужасно некомплектный, с лицом валета, - но я обрадовался, увидев его. Вся нескладность его носила отпечаток порядочности".
Владимир Венгеров не был ленинградцем по рождению, но, может быть, как никто другой из режиссеров послевоенного поколения - в своих фильмах, всем своим образом мыслей и даже жизни - соответствовал внутреннему закону ленинградской киношколы. Он был "совершеннейшим ленфильмовцем".
