Участник революционного движения в России С.М. Нахимсон (по некоторым данным, настоящая фамилия - Нахамкес) родился 13 (25) ноября 1885 года в Либаве (ныне Лиепая, Латвия) в многодетной еврейской семье. Там же, в Либаве, он получил среднее образование.
В 1902 году, еще гимназистом Семен Нахимсон участвовал в "Бунде" - левой антисионистской еврейской партии. Кроме того, он был членом Латышской социал-демократической рабочей партии, был одним из ее руководителей. "Оружие делает человека сильнее", - хладнокровно оправдывался 18-летний боевик Саля, будущий суровый большевик Семен Нахимсон, представ перед встревоженным папашей, когда тот находит в детской спрятанный сыном отнюдь не игрушечный револьвер. А в 1905 году, в 20-летнем возрасте, он уже играл большую роль в революционном движении, являясь одним из руководителей Либавской военно-революционной организации Бунда. Правда, по сути, эта организация была просто лишь еврейскими террористическими бандформированиями, которые действовали во время первой русской революции 1905-1907 годов. Когда Нахимсон за такую свою революционную деятельность был заочно приговорен к смертной казни, скрываться ему пришлось за границей.
В 1907 году он возвращается в Российскую империю, в Ковно. В трудные годы реакции Нахимсон вступает в социал-демократическую военную организацию РСДРП и "Бунда", включается в революционную борьбу на новом месте под кличкой "Павел". Этой же организацией РСДРП Нахимсон был делегирован в Лондон, где в апреле-мае 1907 года в числе 342 делегатов принимал участие в работе V съезда РСДРП. В конце года Нахимсон из Ковно переезжает в Брест-Литовск, где также ведет подпольную работу.
Однако вскоре и из Бреста приходится бежать за границу. Нахимсон оказывается в Швейцарии и решает воспользоваться этой возможностью для продолжения своего образования. Он поступает в Бернский университет, где без отрыва от революционной деятельности, получает в 1911 году диплом доктора философско-экономических наук. В 1912 году С.М. Нахимсон возвращается в Россию, на этот раз в Петербург. Он вступает в партию большевиков и начинает сотрудничать в только что вышедшей большевистской газете "Правда", в "Звезде", работает в Москве и Петербурге.
Нахимсон принимает деятельное участие в съезде торгово-промышленных служащих, вновь подвергается аресту и высылается в Либаву, где опять работает в латышской социал-демократической группе. Затем снова арест, тюрьма, потом работа в Петрограде, лекции в Народном университете, подпольная работа в Кременчуге.
С 1915 года Семен Нахимсон работает в армии. В 1916 году он заведует санитарным отрядом Всероссийского союза городов, в начале 1917 года за революционную агитацию вновь подвергается аресту и предается военно-полевому суду. Февральская революция освобождает его, и Нахимсон опять в Петрограде, в должности председателя 1-го Городского райкома, входит в Петроградский комитет РСДРП (б) и в военную секцию Петроградского совета. После VI съезда РСДРП (б), в котором Нахимсон участвует как делегат, он едет на фронт в качестве агитатора и редактора большевистской военной газеты "Окопный набат". В сентябре 1917 года С.М. Нахимсон становится комиссаром латышских стрелков, которые очень много сделали для победы большевистской революции, а уже через месяц, в октябре 1917 года назначается председателем ВРК района 12-й армии.
После Октябрьской Революции, на 2-м Всероссийском съезде Советов Нахимсон избран членом ВЦИК. В ноябре 1917 года он становится председателем Исполкома Совета солдатских депутатов и комиссаром 12-й армии. В дальнейшем деятельность Нахимсона переносится в Рыбинск и в Ярославль, в военную организацию РСДРП (б).
В начале 1918 года он назначается военкомом Ярославского военного округа. На этом посту в марте-апреле 1918 года в жизни С.М. Нахимсона произошел неприятный эпизод. 4 апреля в рыбинской печати даже появилось извещение Исполнительного комитета Советов солдатских депутатов 12-й армии "всем революционным гражданам города Рыбинска" о том, что "состоящий ныне в Исполкоме Рыбинского Совдепа Рыбинска и уезда С.М. Нахимсон постановлением общего собрания от 22 марта устранен от всех занимаемых им ответственных должностей". Заявление С.Нахимсона в "Известиях" от 2 апреля, что он сам добровольно слагает свои полномочия, было названо "неверным и запоздалым".
О том, что в действительности произошло в эти дни с Нахимсоном, известно мало, газеты были полны полунамеков и полупризнаний. В номере газеты за 7 апреля вдруг появляется извещение на имя С.М. Нахимсона: "Редакция воздерживается от помещения ваших статей". Меньшевики пытались обвинить Нахимсона в превышении служебных полномочий, но голосование по его "делу" заканчивается победой пробольшевистски настроенного Совета. В этот же период в газетах публикуется сообщение, что "по обвинению тов. Нахимсона в настоящее время ведётся расследование комиссией с участием члена ЦК партии Центрального исполкома Муранова, и пока обвинения не доказано, Нахимсон остается работником партии и ведет ту работу, которая поручена ему партией".
Только 10 апреля проясняется одна из подоплек конфликта в 12-й армии. Рыбинская газета "Известия Совета" помещает заметку под названием "Дело тов. С.М. Нахимсона": Следственная комиссия при Рыбинском революционном трибунале рассмотрев дело по обвинению С.М. Нахимсона в присвоении денег в размере 10 тыс. рублей из армейских сумм и исходя из документальных данных всего следственного материала и доводов членов Исполкома солдатских депутатов 12-й армии, зафиксированных в многочисленных протоколах фракционных и общих заседаний последнего, которыми не устанавливается факт не только какого бы то ни было преступления, но даже и намерения к оному, - следственная комиссия при Рыбинском революционном трибунале находит невозможным какое бы то ни было построение обвинительного акта по сему делу, но останется недочет 10 тыс. рублей, полученных из Народного Комиссариата по военных делам, ввиду чего следственная комиссия при Рыбинском революционном трибунале постановляет: Дело прекратить и всецело реабилитировать незапятнанную революционную честь товарища С.М. Нахимсона от каких бы то ни было злостных клеветнических нападков, что является конечным результатом процесса - следствия по этому делу, и обязать т. С.М. Нахимсона, как председателя Исполкома Совета солдатских депутатов 12-й армии и юридически ответственного за все получаемые суммы, озаботится в двухнедельный срок (конец срока - 24 апреля с.г.) внести названную сумму денег в кассу трибунала.
А 18 мая в местной газете появляется статья, призванная подвести черту под "делом Нахимсона". Она так и называлась "Финал "дела" С.М. Нахимсона". Статья была подписана "бывшим товарищем Председателя Исполкома солдатских депутатов 12-й армии B.C. Денисенко". Нашумевшая история оказалась только на руку Нахимсону - в начале июля 1918 года он был назначен председателем Ярославского губисполкома.
Ярославль занимал важное место на революционной карте Советской России. Непосредственно установление Советской власти в Ярославле произошло по новому стилю 9 ноября 1917 года в доме на Волжской набережной. После того, как газеты доставили исторические известия из Петрограда, в Ярославле, в бывшем губернаторском доме собрался Ярославский Совет, чтобы установить власть большевиков. Во время голосования погас свет, что было нередко в то время. И тогда процедуру решили провести необычным образом. Кто был "за" - выходил в одну дверь, кто "против" - в другую. Большинством голосов члены Совета поддержали Советскую власть. Дальше, как считают историки, в Ярославле наступили анархия и хаос, приведшие впоследствии к событиям мятежа 6-21 июля 1918 года.
Наряду с Рыбинским и Муромским восстанием, восстание в Ярославле было организовано Союзом Защиты Родины и Свободы при участии Бориса Савинкова. В первый день восстания, в субботу 6 июля, на улицах города появилось воззвание штаба Северной Добровольческой армии к жителям города, в котором граждане призывались к участию в деле спасения "нашей родины и нашего народа от позора, рабства и голода": "Народное собрание, законно и в нормальных условиях избранное, должно создать основы государственного строя, установить политическую и гражданскую свободу и на точном основании закона закрепить за трудовым крестьянством всю землю в его полную собственность". Таким образом, восставшие с самого начала отказались от планов реставрации монархического строя, призывая к "строительству новой свободной и великой России" (как формулировалось в обращении ярославского отряда Северной Добровольческой армии и городской управы). Это могло служить объединению всех, кто непредубежденно искал для России лучшего будущего. С другой стороны - это стремление не отливалось в предельно конкретную, наглядную и всем понятную программу социального устроения.
Формы новой российской государственности, по этой логике, должно было ввести вновь избранное учредительное (народное) собрание. В формулировке цели восстания обращают на себя внимание два акцента. Первый из них - необходимость политической и гражданской свободы. Второй - передача крестьянам земли в полную собственность на основе закона. К тому моменту земля была социализирована как "общенародное достояние" и передана крестьянам "на началах уравнительного землепользования" (согласно Декрету о земле, принятому Вторым Всероссийским съездом Советов 26 октября 1917 года, чья правомочность восставшими не признавалась). В ярославской формуле речь идет не об общенародности земельного фонда, а о праве полной собственности крестьянина на землю и о законных гарантиях этой собственности. В воззвании говорилось также о водворении "строгого законного порядка" как "самой первой мере".
Ранним утром, 6 июля 1918 года, заговорщики во главе с Александром Перхуровым, собрались на Леонтьевском кладбище на окраине Ярославля. Они захватили расположенный рядом склад с оружием, и, разбившись на группы, двинулись в город. Уже к 12 часам, после короткого боя был полностью разоружен и арестован коммунистический отряд, ликвидирован большевистский штаб в доме генерал-губернатора, заняты почта, телеграф, радиостанция и казначейство. Весь центр Ярославля оказался в руках повстанцев.
В тот же день, 6 июля 1918 года, белогвардейцами было арестовано около 200 человек, в основном партийных и советских работников, в том числе - председатель исполкома городского совета С.М. Нахимсон и комиссар Ярославского военного округа Д.С. Закгейм. Несколько десятков человек были заключены в стоящую посреди Волги баржу. В этот же день, 6 июля 1918 года, Нахимсон и Закгейм были расстреляны мятежниками. Достоверно известно, что восставшими были убиты только двое - Нахимсон и Закгейм.
8 июля в городе была восстановлена деятельность городского самоуправления "на основах Закона Временного Правительства 1917 года". Через пять дней, 13 июля, своим постановлением Перхуров для "воссоздания законности, порядка и общественного спокойствия", упразднив все органы "Советской власти" и отменив все её декреты и постановления, восстановил "органы власти и должностных лиц, существовавших по действовавшим законам до октябрьского переворота 1917 года".
Однако к концу июля кольцо красных войск, вначале весьма слабое, стало сжиматься вокруг Ярославля все сильнее. Становилось очевидным, что повстанцы не смогут надолго удержать город. Попытки поднять восстания в Рыбинске (8 июля) и Муроме (9 июля) были подавлены. Полк красной гвардии, рабочие отряды и части венгерских и австрийских "интернационалистов", начали наступление на Ярославль. Из-за Которосли и со стороны станции Всполье (ныне Ярославль-Главный) город постоянно обстреливали бронепоезда, бомбили и с аэропланов. По данным Чрезвычайного штаба по ликвидации мятежа во главе с Я.Ленцманом "за два полета сброшено более 12 пудов динамитных бомб, большая часть которых, по полученным сведениям, попала в район расположения штаба противника около бывшего губернаторского дома… Летчиками замечены сильные повреждения зданий и возникшие пожары… Артиллерийский огонь противник не открывал, ограничившись одним или двумя выстрелами из мелкокалиберных орудий, по-видимому, с броневиков. В настоящее время, в виду упорства противника, решено усилить бомбардировку, применяя для этой цели наиболее разрушительной силы бомбы".
К вечеру 21 июля белогвардейское восстание было полностью подавлено превосходящими силами Рабоче-Крестьянской Красной Армии. При подавлении мятежа Ярославль был значительно разрушен - последние дни боев в городе бушевали пожары, пожарная часть была разрушена, уничтожена городская водонасосная станция. Сгорело 20 фабрик и заводов. Среди них табачная и спичечная фабрика, четыре войлочных, лесопильный, свинцово-белильный, механический заводы и др. Разрушены 2147 домов, без крова остались 28 000 жителей. Сгорел Демидовский юридический лицей, 67 зданий правительственного, медицинского, культурного назначения. На Генуэзской конференции в 1922 году, Российская делегация оценила ущерб, нанесённый Ярославлю в 124 159 000 рублей. Однако факт заключается в том, что не восставшие разрушали город, а те, кто подавлял восстание силами авиации и артиллерии.
Дальнейшее продолжение вооруженной борьбы становилось бесперспективным. Мнения защитников города разделились. Большинство их - местные жители во главе с генералом Карповым - отказались покинуть город и решили продолжать борьбу в случае поддержки со стороны городских рабочих. Другие - около 50 членов офицерских организаций во главе с Перхуровым - решились на отчаянный прорыв на пароходе к Толгскому монастырю с целью возможной последующей организации партизанских отрядов вокруг Ярославля и поддержки обороняющихся извне. Однако их попытка не увенчалась успехом, и крестьяне, получив оружие, разошлись по домам. Группе Перхурова удалось перейти фронт и соединиться с частями Народной армии Комуча. Оставшиеся в Ярославле бойцы 21 июля сдались "Германской комиссии военнопленных № 4". Хотя её председатель лейтенант Балк заверил 57 сдавшихся повстанцев, что комиссия займет позицию "вооруженного нейтралитета" и не выдаст их большевикам, почти сразу он передал всех советским властям, которые их немедленно расстреляли. Всего же с белой стороны, во время боевых действий погибло около 600 человек. После вынесения приговора Особой следственной комиссии было расстреляно еще 350 человек. Расстрелы продолжались и позднее: в сентябре советской прессой фиксируется более 60 случаев казни участников восстания.
С.М. Нахимсон, расстрелянный повстанцами в самом начале ярославского восстания, был похоронен на Марсовом поле в Петрограде. Один из центральных проспектов Петрограда - Владимирский - в 1918 году был назван именем С.М. Нахимсона и носил это название до 1944 года. Часть Большой Октябрьской улицы в центре Ярославля назвали в честь Семена Нахимсона уже в 1984 году. В 1958 году на Советской площади Ярославля был установлен Памятник жертвам белогвардейского мятежа, который сегодня принято считать памятником всем погибшим во время восстания.
Семена Нахимсона считали одним из самых образованных большевиков - не многим из них удавалось окончить университет, да еще за границей. Считали его и вдохновенным оратором, и страстным бойцом, но, как и многие другие большевики, Нахимсон был слишком противоречивой личностью. Достаточно вспомнить и участие в еврейских бандформированиях, и странную историю в Ярославле весной 1918 года. Как бы там не было, но он свято верил в то, что делал, независимо от того, в чьих интересах и против кого это делалось.
